Ведьмин смех

– Да я и не смог бы, – пожал плечами он. – Я тебе столько сказок наплету, а истины не узнаешь.

– Так я уже узнала, – она отчаянно пыталась до него это донести. – А раз так, то судьбу можно обхитрить. Бельтайн сегодня. Все дороги открываются.

– Ох, красавица, – зеленые глаза потеплели. – Такое горячее сердце – да так рядом со мной. Не боишься, что со мной пропадешь?

– Ты украдешь мою невинность или убьешь мою репутацию? – Элиза склонила голову к плечу.

Ей правда было любопытно.

– Вот! – МакГанн поднял палец вверх. – Тебе известно, что я вор и убийца, так почему не бежишь прочь?

– Во-первых, у меня красть нечего: девушка я современная, а репутацию мою при всем желании не убьешь. Я городская ведьма, и городок наш уверен, что без меня жилось гораздо лучше. По крайней мере, вороны не подглядывали в окна.

– А во-вторых?

– А во-вторых, я знаю, как тебя вытащить, но только ты совсем-совсем не должен мне мешать. Доверься мне.

Элиза представляла, как сейчас выглядит – маленькая черно-зеленая птичка в платье, со всклокоченными волосами, да и ни следа утренней небрежности наносной не осталось. Видимо, МакГанн думал о том же, разглядывая ее с головы до ног.

– Как же твоя лимонадная? – спросил он.

Ведьма прикусила губу.

Лимонадная была домом. Местом, где она могла быть полностью собой на законных основаниях. Кулинария – последний оплот разрешенного колдовства. Но в конце концов все это – лимонадная, кофе по утрам, гадания за горсть мелочи – было только затем, чтобы передохнуть несколько зим.

Зима кончилась.

Дороги в глуши вокруг Элдер Гроува снова стали проходимыми, вот проклятая трехколесная судьба и доехала.

Жалко, конечно, лимонадную.

Но что поделать.

В воздухе ярко и полно повеяло ароматом бузины.

– Что ж… – медленно проговорил МакГанн. – Заключу с тобой сделку.

– Вот этим все и заканчивается, – вздохнула Элиза. – Нет вам веры.

– Вера как раз есть – сделки всегда честные, а с тобой, моя милая, и подвох не нужен: главный подвох – я сам, – Поэт скрестил руки на груди и прислонился спиной к кирпичной кладке. – Я не могу сказать тебе условия, на которых ты сможешь… сделать то, что задумала. Но могу сказать, где лежит то, что тебе нужно.

– Если я… – начала Элиза, подталкивая его к главному.

– Если ты достанешь мне вечером огонь с бельтайнского костра.

Элиза притихла.

Всем известно, в Бельтайнскую ночь огонь из костра можно взять всем – кроме воров, убийц и бывших заключенных. Тех, кто оступился уже. Для горожан МакГанн и был таким. Никто не помнил уже наверняка, в чем его преступление… Зато помнили, что оно было.

Никто не знал, куда МакГанн исчез на долгих семь лет.

Зато знали, что его упекли в тюрьму.

Где-то вдалеке послышался перезвон хрустальных колокольчиков – не иначе, как смех королевы фей.

– Что, думаешь, мне не по силам будет? – с вызовом спросила она.

– Ведьма! – восхитился Поэт. – Если у нас все получится, любить тебя буду до конца своих дней!

– А если нет? – как-то даже заинтересовалась Элиза.

– Я все забуду, – признался он. – А ты… Не знаю, тоже будешь помнить меня вором и убийцей. Оно как-то всегда так работает, получается…

– Томас… – тихо позвала она. – В который раз?

– Я, честно говоря, давно не считал.

Ворона каркнула.

Торопитесь уже, ставки сделаны!

Элиза и МакГанн пожали друг другу руки. Потом он прижал губы к ее уху и прошептал три слова.

То, что надо для него найти.

МакГанн назвал три предмета: факел, клубок рыжей шерсти и золотое кольцо.

Факел должен был храниться в башне, кольцо – у Джейн Кирк, а клубок рыжей шерсти мог быть где угодно.

Элиза не знала, смеяться ей или плакать.

Хотелось обругать фэйри, но уж точно не стоило этого делать в канун Бельтайна. А то еще передумают Томаса отпускать, и что тогда?

Она вернулась в лимонадную передохнуть и подумать. У дверей лавки ждал мальчишка, почти уличный, всегда в драных штанах и с синяками. Звали его Питером, хотя он предпочитал звать себя Пронырой.

Элиза приметила его издалека, и план родился тут же.

Как владелица лимонадной, она точно знала, что надо делать из всех лимонов, выданных жизнью.

– Давно ждешь? – весело спросила она.

– Да уже четверть часа, – хамовато ответил мальчик. – Где ходила?

– Где была, там меня уже нет! – Ведьма отперла дверь и впустила Питера. – Что хочешь?

– Лимонаду. Обычного, кисленького. Ух, жарко! – Он забрался на барный стул у стойки и принялся ждать.

– А хочешь лимонад и еще бесплатное печенье? – вкрадчиво начала Элиза.

Питер напрягся.

– Просто так никто ничего не предлагает, – буркнул он. – Мамка говорит.

– Я не просто так спрашиваю, – Элиза склонилась к нему через барную стойку. – Тебя же не просто так Пронырой зовут?

Услышав любимое прозвище, мальчишка даже плечи расправил.

– Я Проныра! Потому что куда угодно пролезу.

– И, я слышала, что угодно достанешь?

– Да. Только, – сразу набычился он, – я не вор, я не ворую!

– А воровать и не надо, – ведьма оглянулась по сторонам и понизила голос.

Те самые колдовские, убеждающие нотки, вместе с лимонадом на травах и тайным словом, сделали глаза мальчишки зеркально-пустыми.

Элиза торопливо заговорила: