Ведьмин смех

С дрожащими коленями и пальцами дожидаюсь маму с работы, чтобы расспросить у нее все-все-все и таки рассказать все о доме.

Я могла бы скрывать, конечно, но какой в этом смысл, если мама – единственный человек, который мне может помочь?

Перехожу к разговору, как только она переодевается и заходит на кухню ужинать. Папа сегодня в ночную смену, поэтому мы с ней только вдвоем, и почему-то от этого мне немного легче.

– Мам, я все-таки была в том доме прабабушки Аделины… Прости, что не сказала правду сразу. Просто…

– Что случилось, что ты решилась рассказать сейчас? – спрашивает та, накрывая своей рукой мою ладонь.

Я выдаю ей все как на духу. О рисунках с Егором, о поездке в дом, о странной соседке-старушке, об автопортрете и безумном сходстве, о доме и о том, что нарисовала какого-то парня из головы, а он оказался вполне реальным новеньким одноклассником.

Мама слушает внимательно, стараясь не выражать эмоций, но я улавливаю некоторые, от которых мне снова становится не по себе.

– У меня есть немного фото. Идем, – говорит она в конце моего рассказа. – Мама твоего отца в свое время очень многое мне рассказывала об их семье. Тему бабушки Аделины затрагивали мало, но кое-что я все-таки знаю. Она была художницей помимо всего, – рассказывает мама, доставая из шкафа старинный альбом, – и люди к ней ходили толпами. Ее никто не боялся, как привычно думать о ведьмах. Она помогала всем, хотя и слухи разные ходили, конечно. Вот, здесь немного фото и пара рисунков. Смотри…

С этими словами мама достает фото моей прабабушки Аделины, стоящей у своего красивого дома. В красивом летнем платье и с повязанным на голову платком. И рисунок, что она рисовала, был действительно точен, как фото. Потому что здесь я вновь словно смотрю в свои глаза.

– Ты же раньше видела эти фото, да? – спрашиваю у мамы какую-то чушь, просто потому что не могу подобрать слов.

– Если ты о том, знала ли я, что вы так сильно похожи, – знала, конечно. Не хотела пугать тебя раньше времени, все еще надеясь, что никакой дар не проявится.

– Ты бы не хотела, чтобы он был?

– Я не знаю, – она жмет плечами и достает другое фото, – просто боюсь, что это может тебе навредить.

Отмалчиваюсь и смотрю еще несколько фотографий, не уставая поражаться сходству. А потом в руках мамы оказывается фото мужчины, и я замираю с открытым ртом и бешено стучащим сердцем.

– А это?.. – спрашиваю, так и не сформулировав предложение до конца.

– Это муж Аделины, дедушка Кирилл. Добрейший, говорят, был человек, бабушку любил так сильно, что все вокруг завидовали.

– У него очень красивые кудряшки. И ресницы…

– Да, для нынешнего времени он и правда мог бы разбивать сотни сердец. А тогда стеснялся своих веснушек. По крайней мере, так говорила бабушка – его дочь.

Я умалчиваю, что в руках мама держит фото нашего новенького. Потому что, если честно, пока сама не знаю, что думать. Мне обязательно нужно попасть в этот дом еще раз…

И я срываюсь туда ранним утром, пока родители еще спят и до школы остается несколько часов. Хотя и подозреваю, что могу не успеть, поэтому оставляю маме записку.

«Мама, мне срочно нужно поехать в дом к прабабушке, если вдруг классная руководительница позвонит и спросит, почему меня нет в школе, – скажи, что я заболела. Но я постараюсь успеть. Не обижайся! Люблю».

Просто ждать неделю до выходных – это издевательство в моем положении, учитывая новые факты.

Иду по деревне уже чуть увереннее, чем в первый раз, но все равно еще немного подрагиваю, прежде чем открыть дверь дома ведьмы Аделины.

Здесь так же чисто и красиво, пахнет травами и специями, и вообще все пропитано какой-то особенной атмосферой.

Подхожу к полочкам с баночками и бутылочками, осматриваю каждую, сама не понимаю, что пытаясь в них найти. Мне нужны какие-нибудь записи, наверное…

Иду к тому же столу, где искала рисунки в прошлый раз. Развязываю бант, вдруг на секунду задумавшись: а завязала ли я его в прошлый раз? Не помню…

Просматриваю все рисунки, лежащие внутри, и здесь тоже нахожу прадедушку Кирилла. Легкий мандраж от того, что словно мой рисунок на уроке положили в эту папку, окутывает все мое тело, но я стараюсь держать себя в руках. Больше ничего нового тут не нахожу и продолжаю исследовать стол.

Здесь есть блокнот. Очень старый, с кожаной обложкой, тоже на завязках, и пожелтевшими страницами.

Книга рецептов

У меня закрадывается мысль, что не о том, как правильно запекать утку, внутри написано, и я даже усмехаюсь, когда открываю первый «рецепт».

Здесь написано, как сварить чай удачи, а дальше текст, который в этот чай нужно нашептать. Неужели все это действительно происходит со мной?

Чай примирения, оздоровительный отвар, напиток везения… Да ну, серьезно?

Пролистываю блокнот сразу до последней страницы и немного вздрагиваю, понимая, что тут сзади письмо. С красивой красной печатью и надписью: для Адель.