Ведьмин Талисман, или Ловушка для архимага (СИ)

Я не полностью потеряла сознание — помнила, как меня тащили куда-то, усаживали. Вокруг запястий сомкнулось что-то холодное, я открыла глаза. Мои руки были прикованы к железному креслу, на котором я сидела. А сидела я во главе длии-инного, длии-инного стола, противоположный конец которого терялся во мраке длии-инного, длии-инного зала, плохо освещенного двумя небольшими светляками. Куратор Леонарда была здесь, еще здесь был завкафедры демонологии магистр Торван Гипатаха, а какой-то мужчина, стоявший спиной ко мне, настраивал ауроскоп, поблескивавший тысячами хрупких длинных кристаллов.

— Она очнулась, — сказал мужчина, оборачиваясь, и я по русой козлинной бородке опознала в нем одного из магистров-менталистов.

— Яра, — Леонарда подошла, опустилась передо мной на корточки. — Ты как? Пришла в себя? Понимаешь, где находишься?

— В Зале Заседаний на кресле подсудимых… — пробормотала я ошеломленно. — Почему я здесь?

Я совсем не понимала, что происходит, но почти не испугалась сначала. Ситуация, конечно, странная, но всему должно найтись логичное объяснение. Леонарда, помнится, говорила, что ей понадобится моя помощь. Сейчас она все расскажет…

— Извини, что я тебя в это втянула, — сказала куратор, глядя мне в глаза. — У меня не было выбора.

— Во что?

Леонарда дернула уголком рта, помолчала немного, смотря в сторону, будто подбирая слова.

— Яра… Есть вещи, которые значат гораздо больше жизни отдельно взятого человека. Когда на кону стоят судьбы многих других людей… страны… мира… В том, что расплачиваться должна ты, справедливости нет, но… Если бы на одной чаше весов лежали жизни множества людей, а на другой — одна твоя, скажи мне сама, что бы ты выбрала?

Мне стало тревожно.

— Магистр Ассанавет, я ничего не понимаю.

— Скажи мне, что бы ты выбрала.

— Ну… не знаю… жизнь множества, наверное… Магистр Ассанавет, что происходит? Почему я в кресле подсудимых?

— Так свою жизнь или многих других людей?

Под ее ясным, вопрошающим взором меня пробрала жуть.

— Не знаю! — повторила я беспомощно. — Смотря каких людей… Если это жизнь беглых каторжников, убийц всяких, воров…

Жить хотелось, и то, что моя смерть кого-то там может спасти, почему-то совсем не уменьшало этого желания. Я как-то сразу поняла, что спрашивает она всерьез, даже мысли не мелькнуло, что это может быть испытание какое-нибудь, розыгрыш, реалистичный сон, в конце-концов…

— Это не ответ. Не каторжников. Яра, ответь на вопрос.

— Жизнь многих, — наконец решилась я, чувствуя, как что-то ухнуло в груди в такт этим словам. Мне казалось, но не верилось, что я действительно подписываю себе смертный приговор. Слишком уж странной была обстановка, слишком страшно случившееся прежде, слишком серьезна и непривычно напряжена куратор.

— Я знала, что ты сделаешь честный выбор, — сказала Леонарда.

Она поднялась с корточек, подошла к столу, взяла лежавший на краю серый обруч:

— Яра, тебе известно, что это?

Толстый железный обруч с пятном каких-то вдавлений-полос по верхнему краю, похожих то ли на печать, то ли на неизвестную руну…

— Это… Венец Забвения, да? — нам его показывали на парах по менталистике. Артефакт Древних. Нам рассказывали, всего их три штуки, но один затерялся где-то во время Черно-Белых войн, один в подвалах Инквизиции, а третий вот, хранится у нас в Академии, в этом зале.

Ничто на свете и никто не в силах отнять у мага его Дар. Это невозможно по всем законам природы. Мага можно заковать цепями и оградить тысячью заклятий, можно навесить на него Око и следить за каждым движением, можно убить… но, по некоторым сведениям, Дар остается с нами даже за гранью жизни… И только артефакты Древних привычно нарушают все пределы возможного. Причем как они это делают — объяснить не удается, хотя многие исследователи пытались. Но Венцу нашли применение. Ведь магов не сажают в тюрьмы — они обычно слишком быстро оттуда сбегают. Штраф, лишение лицензии на практику, Око… а для мага, совершившего слишком тяжкое преступление, существует только одна альтернатива казни — Венец Забвения. Кроме Дара Коронация лишает памяти, причем не так, как это делают менталисты — начисто лишает, восстановить невозможно никакими способами. И — части разума. Этого — по-разному. Кто-то просто начинает туже соображать, а кто-то превращается в растение.

— Яра. Выслушай меня внимательно. Чем больше ты будешь бороться с воздействием Венца, тем большую часть тебя он уничтожит. Не сопротивляйся. Пожалуйста. Если ты не будешь сопротивляться, ты очнешься в здравом уме, а дальше я тебя вытащу. Я помогу тебе восстановиться. Нам от тебя, кроме памяти, ничего не нужно.

— Что… з-зачем? Вы хотите надеть его на меня?

— Прости меня. Если бы это было в моей воле, я предпочла бы одеть его на себя. У меня нет выбора. Слишком много жизней на кону. Ты сама сказала — многие жизни дороже одной. Я не прошу тебя пожертвовать жизнью. Только памятью.