Ведьмин век

— Господа инквизиторы, — голос сделался саркастическим, Ивга подумала, что губы за подвижной маской наверняка желчно искривились, — еще четыре года назад провели под моим руководством полностью успешный эксперимент. Я знаю эту женщину, я знаю, где она живет… Нет, господа журналисты, вам пока не скажу. Однако если верховная Инквизиция и дальше будет чихать на всяческие приличия, я предъявлю вам копию приказа господина Великого Инквизитора, номер двести сорок-штрих. Я держал его в руках… Да, господа! У Инквизиции уже сейчас есть средство, позволяющее лишить ведьму, так сказать, ведьмовства! Очистить, в какой-то мере! Откорректировать! Без всякой мути! Но Инквизиции, господа, такой поворот невыгоден. Потому что аппарат Инквизиции хочет жрать, как тот бабкин кот, который не всех мышей выловил, а только половину! Потому как ежели мышей не будет, бабка сметанки не даст! Вся эта очередная шумиха вокруг ведьм — новый повод, чтобы затребовать денег! За счет всех нас! За твой, парень, счет, и за мой!..

«Парень», тот, что был с микрофоном, снова о чем-то спросил. Либо его техника сбоила, либо по некому хитрому замыслу вопросов репортера и не должно быть слышно.

Тот, что сидел на скамье, ответил столь темпераментным жестом, что из-за подвижной маски на долю секунды выпал острый, чисто выбритый подбородок:

— Господа, всех вас в школе научили считать! Программа по обработке ведьм стоит куда дешевле, чем содержание всей этой орды мракобесов! Возьмите с полки дедовские счеты!..

Лицо под маской исчезло; весь экран оказался занят молодым человеком с лакированной шапкой иссиня-черных волос, годных для рекламы парикмахерского дела. Молодой человек был репортером и говорил напористо и быстро, вот только Ивга не могла понять, о чем. Гладкая легкая речь, лакированная, как и прическа…

«Очистить, в какой-то мере».

х х х

«…Ибо общество людей стремится к порядку, а они есть воплощенный хаос. Они — град, побивающий посевы; ты пробовал понять град?..»

«Они — стая ос. Мед их горек, а жало смертельно; убивая их поодиночке, ты лишь разъяряешь рой. Убей матку — и рой рассыплется…»

Из всей бесчисленной литературы, что была написана о ведьмах за последние триста лет, девять десятых не выдерживало никакой критики и тянуло в лучшем случае на «легенды». В худшем это следовало бы называть бессовестным враньем; ту же единственную, заслуживающую доверия десятую часть давно подобрала под себя Инквизиция.

В коллекторах Инквизиции, в помещениях с постоянной температурой и влажностью хранились старинные тома, готовые при первом же прикосновении рассыпаться в прах. Фотокопии этих книг ежедневно находились в распоряжении Клавдия — к сожалению, путаные тексты имели скорее художественное, чем познавательное значение. Современные же исследования — многословные философские трактаты и жесткие хроники с леденящими кровь подробностями — не в состоянии были сказать ничего нового. По крайней мере для Клавдия; когда-то он сам сподобился на такое вот исследование. Когда работал куратором в Эгре, столице виноделия.

Резко звякнул желтый телефон без диска. Клавдий покривился, как от кислятины.

Голос герцога казался, против обыкновения, достаточно благодушным:

— В столь позднее время — на боевом посту?

— Я книжки читаю, ваше сиятельство. Чтобы лишний раз убедиться, какие мы все дураки.

Герцог помолчал, решая, не выходит ли шутка за грани пристойности. Так и не решив, вздохнул:

— Вас можно поздравить, господин Великий Инквизитор? Кажется, даже самые ярые ведьмоненавистники теперь довольны?

— Только не я, ваше сиятельство. Я никогда не был ярым ведьмоненавистником.

— Вы знаете, кое-кто поговаривает о нарушении гражданских прав…

— Ведьмы лишены гражданских прав с первого же в истории гражданского кодекса.

— Злобный вы человек, Клавдий.

— Да, ваше сиятельство.

— Проследите, чтобы репрессии, коснувшиеся ведьм, не затронули… больше никого не затронули. Я хочу, чтобы в стране наступило наконец спокойствие.

— Это наше общее желание.

— Что ж… как там у вас говорится — «да погибнет скверна»?

— Да погибнет скверна, ваше сиятельство.

Короткие гудки. Клавдий опустил желтую трубку на рычаг.

х х х

У обоих выходов из Дворца дежурили люди — в основном женщины, в основном немолодые. Не пикетчики — просители, не доверяющие канцелярии, желающие увидеть Великого Инквизитора лично; Клавдий стиснул зубы. Собственно, если он пошел навстречу Хелене Торке — почему не войти в положение этих, несчастных матерей, чьих дочерей угораздило родиться в нормальной семье — ведьмами?..

Интересно, кто родители Ивги. Или кем они были — потому что странно, что родители отпустили ее вот так болтаться по свету, бродить по тонкой кромочке между инициацией и тюрьмой…