Ведьмин век

Он вышел через третий ход, потайной, подземный. Мысленно попросил прощения у терпеливо ожидающих просителей, влез в служебную машину и через пятнадцать минут столкнулся с человеком, поджидающим во дворе, в полумраке.

Просители очень редко сюда приходили. Разве что в полном отчаянии…

Темная фигура шагнула вперед, загораживая вход. Клавдий спиной чувствовал присутствие телохранителя в машине — а потому поднял руку, на всякий случай запрещая стрелять; человек, встречавший у подъезда, испугался резкого жеста и отпрянул:

— Клавдий…

Ну что у них за манера, подумал Старж. Подкрадываться в темноте, прятаться за углом… Не со зла, по одной только глупости.

— Привет, Назар. Пойдем.

х х х

Все окна маленькой квартирки были широко распахнуты, во дворе вопили дети и перекликались птицы. Какой-то парнишка на велосипеде терпеливо вызывал подругу по имени Люра.

— А что потом?.. Потом я битый час выступал с лекцией на тему: «Неинициированная ведьма, семья, право и быт». Назар, к сожалению, поразительно несведущ… в этой области. Я по возможности заполнил пробелы в его знаниях.

— Люра-а! — терпеливо звал велосипедист. — Так ты выйде-ешь?..

Ивга смотрела, как инквизитор пьет кофе под сигарету. Как сквозняк вытягивает в окно ленты сизого дыма.

— Люра-а!..

— И… что он сказал?

— Он сказал «спасибо».

Ивга с тоской подумала, что все ее чувства отражаются на лице. И даже те, которые ей хотелось бы скрыть.

— А я… тоже… поразительно несведуща. В области неинициированных ведьм. По крайней мере, раньше я думала… Что если такая ведьма затаится, то ее не смогут выявить. Никто, — она взглянула на собеседника почти что с вызовом.

Тот вздохнул:

— Вся беда в том, что ведьма, даже неинициированная, остается ведьмой. Даже если она никому не делает зла. Даже если она вообще ничего не делает… Она может делать. Вот та грань, о которую столетиями ломали зубы сочинители законов… и те, кто пытался воплотить их в жизнь. Потому что если человек невинен — за что его наказывать? За одну только вероятность будущего зла?

— А… эта самая вероятность… какая? — Ивга почувствовала, как стремительно пересыхает в горле.

— Шестьдесят два процента, — сообщил инквизитор суконным голосом. — Тридцать восемь — никогда не инициируются. Никогда не нападут. Проживут долгую счастливую жизнь и наплодят кучу детей… Ведьмы, как правило, плодовиты. Отличаются завидным здоровьем. Полностью пренебрегают домашним хозяйством, зато преуспевают в искусствах. Умны и оригинальны… Все это я, можешь поверить, рассказал Назару. Даже с преувеличениями.

— А как узнать, — Ивга подняла глаза, — как узнать… в какой ведьма… в каких процентах, шестидесяти двух или… этих, других?

— Люра-а! — надрывался парень за окном. — Лю-ура! Иди сюда-а!..

Инквизитор поднялся, но на крохотной кухне некуда было деваться, и потому он снова уселся — на широкий подоконник. Поставил рядом недопитую чашку кофе.

— Назар тоже меня спросил. В похожих выражениях; собственно, все это я рассказывал ему и раньше, еще тогда… Гм. После твоего ухода. Но он, видимо, был так расстроен, что ничего не запомнил.

— Люра-а!..

Инквизитор вдруг перегнулся за окно и рявкнул голосом театрального злодея:

— Люра, а ну выдь немедля!

Звякнул на камушке звонок укатывающего велосипеда. Парнишка-ухажер, по-видимому, струхнул.

— Видишь ли, Ивга, — инквизитор усмехнулся, — мне ведь тоже… интересно. Чтобы не таскать невинных по тюрьмам, чтобы не оставлять на свободе злодеек… Но — определить то, о чем ты спросила, практически невозможно. Стечение обстоятельств, внутренние свойства, которых до поры до времени не разглядеть… Скажем, спокойная семейная жизнь с любимым человеком дает большую вероятность, что ведьма до конца дней своих пребудет в добре и законопослушании. Но — не гарантию. Понимаешь?

— И это вы тоже сказали Назару, — предположила Ивга шепотом.

Инквизитор пожал плечами:

— Ты заметила, я стараюсь быть честным? С ним… и с тобой?

— Спасибо.

— Не за что, Ивга… Что ты так смотришь?

Ивга опустила глаза:

— Вы мне жизнь… убили.

— Не преувеличивай.

— Будет справедливо, если теперь вы мне… поможете.

— Помогу, чем сумею… Ты, собственно, о чем?

Ивга намертво сплела под столом пальцы рук:

— Я не хочу быть ведьмой.

Пауза. Веселый щебет за окнами; темпераментная беседа под соседним подъездом. Вероятно, Люра все-таки вышла.

— Нас не спрашивают, Ивга, кем мы хотим быть. Я родился мальчиком Клавом, ты — девочкой Ивгой…

— Нет. Я слы… я знаю, что ведьму можно… лишить ведьмовства. Чтобы она была, как другие.

Инквизитор поморщился. С брезгливостью заглянул в чашку, будто опасаясь встретить там таракана.

— Я даже догадываюсь, от кого ты это «слы». То есть знаешь. Поразительно, каким странным людям позволяется вещать в микрофон.

— Вы скажете, что никогда не проводили таких… опытов? Никогда не пробовали, никогда этим не занимались? Вы скажете это, глядя мне в глаза?

Инквизитор раздраженно поставил чашку на подоконник:

— Давай-ка прекратим этот разговор. Не стоит доверять людям из «ящика». Ни в чем.

Ивгины пальцы, вцепившиеся друг в друга, побелели:

— Где же ваша хваленая… честность?