Ведьмин зов

Она добралась до поселка Тышка уже в сумерках. Очень, очень короткие дни в это время года; Ивга думала, что скоро привыкнет к габаритам «Графа», но арендованная машина с каждым километром казалась все несуразней и тяжелее. Фары тонули в потоках тумана. Ничего, сказала себе Ивга, завтра встану пораньше и все успею.

Либо поселок не изменился за прошедшие сорок лет, либо туман скрадывал изменения. Тот же воздух, те же очертания крыш, те же флюгера. Проезжая по центральной улице, она почувствовала, как селение Тышка Ридненской области сгущается вокруг — обступает ее вместе с туманом, окружает, берет в оборот. Ивга обомлела: она вернулась в детство. В несчастливое, тревожное, почти сиротское время.

Напротив школы чувство сделалось таким сильным, что Ивга чуть не врезалась в столб: ничто не было забыто, оказывается. Ее мучители одноклассники, прижигающие «ведьмин знак» на спине зажигалкой. Садистка директриса. А с виду просто школа, милое одноэтажное здание с высоким крыльцом. Ивга много раз видела его в кошмарах.

К бывшему родному дому она даже подъезжать не стала.

Гостиница была всего одна, древняя, неуютная, с шумным кабаком на первом этаже и скрипучими коридорами на втором. Кровати в комнате было лет сто, матрасу — сто двадцать, стоял холод, обогреватель работал едва-едва, окно не открывалось.

— Клав, — сказала она в трубку. — Я на месте. Фотки будут завтра.

Снаружи было темно, холодно и ветрено. Ивга спустилась в кабак под гордой вывеской «ресторана», выбрала столик в углу и заказала не то ранний ужин, не то поздний обед. Меню, против ожиданий, оказалось очень достойным.

Вопила из динамиков музыка. На одном экране шел боксерский поединок, на другом музыкальный клип, на третьем новости с репортажем о ядерных испытаниях. Зал быстро наполнялся, местные собирались здесь по вечерам — а куда еще ходить.

Плотные мужчины в лоснящихся пиджаках, женщины в вечерних платьях, с ресницами, гнущимися под слоем туши. Экспедиция Ивги обернулась путешествием на машине времени; Ивга не была к этому готова. Ей захотелось снова позвонить Клавдию, протянуть нитку к привычному миру, но она понимала, что звонки каждые двадцать минут не успокоят Великого Инквизитора, а он и так несколько взвинчен.

— Ивга Лис, да? Это Ивга Лис?!

Незнакомый мужчина плюхнулся на стул напротив.

— Снизошла до родного поселка? Птица высокого полета, а! Снизошла! Шикарно выглядишь! — Он повертел головой, разыскивая кого-то в зале. — Лысый! Иди сюда! Ты помнишь Ивгу Лис?!

Он был, судя по виду, менеджером среднего звена на лесопилке или на сыроварне. Приличный человек, с обручальным кольцом на пальце, семейный; Ивга вежливо улыбнулась. Она понятия не имела, кто это. Она видела его впервые.

— Я прямо не поверил, — продолжал непрошеный собеседник, — когда ты захомутала Великого Инквизитора, подумал, не, не может быть, однофамилица… А это правда ты!

Из глубины зала явился Лысый — тоже плотный, соответственно прозвищу лысеющий, с одутловатым, бесформенным лицом. Уставился на нее, широко раскрыл глаза:

— Ни фига себе! Это ведьма из нашего класса!

Кто-то повернул голову, кто-то нет. Грохотала музыка. Официантка принесла Ивге ее заказ. От блюда с печеной курицей поднимался пар. Менеджер и Лысый уселись напротив, хотя никто их не приглашал.

— Красотка, — сказал Лысый, разглядывая Ивгу. — Моя жена так не выглядит.

— А чего ей, — понимающе кивнул Менеджер. — Жизнь-то у нее легкая, хорошая. В Вижне ведьмам — самая жизнь.

— Простите, я вас не узнаю, — сказала Ивга. — Столько лет прошло. Напомните, как вас зовут?

Они переглянулись и снова уставились на нее:

— Ты не помнишь?! Да не прикидывайся!

Ивга начала есть. Курица была отличная, свежая, сочная; Ивге было бы совсем хорошо, если бы эти двое не глазели на нее через стол.

— Годы, — сказала она, прожевав. — Мы все меняемся. Вы меня узнали — замечательно. Я вас не могу вспомнить, простите.

Менеджер отшатнулся, как от пощечины:

— Я совал тебя! Носом! В дерьмо! Жег зажигалкой! Ты меня не помнишь?!

Ивга честно вгляделась в его лицо. Хотелось бы его порадовать, но — нет:

— Не помню. Скажи имя, не кокетничай.

Тот встал, чуть не опрокинув стол, и ушел в глубину зала. Лысый вздохнул, помялся:

— Не держи зла, вообще-то…

— Не помню, — сказала Ивга. — На кого держать зло? Кто ты?

Он смотрел на нее с кривой улыбкой, не веря. Пережил унижение. Встал и отступил:

— Сучка!

Теперь все вокруг повернули лица. Без страха, без беспокойства: ссоры и драки были частью досуга. Это же кабак, чего вы хотите.

— Потаскуха! — кричал лысый. — В школе такая была! И осталась! Дешевая шлюха! А где пригрелась-то — под носом у Инквизиции!

Он был страшно уязвлен. В голове у него прямо сейчас достраивалась и укреплялась картина мира, которым заправляют ведьмы. Ведьмы жируют, присваивая здоровье и молодость, славу и деньги, в то время как простые честные люди лысеют и спиваются на ненавистной работе. А Инквизиция смотрит мимо.

— Все равно не вспомнила, — холодно сказала Ивга, когда он на секунду замолчал. — Понятия не имею, кто вы такой.