Ведьмин зов

По его голосу Ивга поняла, что все ее дурные предчувствия готовы сбыться. Либо уже сбылись.

х х х

Эгле стояла в самом начале дороги, у каната, натянутого над головами восторженной толпы. Оставалось сделать первый шаг, самый первый. Тогда возврата не будет. Эгле подалась вперед, оторвала подошву от пола…

И увидела Мартина у противоположной стены ангара. Он стоял, будто в луче прожектора, Эгле могла различить каждую прядь светло-русых волос на мокром лбу, шрам на скуле, щетину на впалых щеках. Он был здесь — но Эгле знала, что его здесь нет.

Ее пальцы разжались. Свеча в подсвечнике-стакане грянулась о бетонный пол. Зазвенело стекло, свеча погасла, удивительный мир пропал. Вокруг Эгле был ангар, под потолком вполнакала горела лампочка, запертая в клетку.

— Нет, — сказала Эгле. — Спасибо, но… нет.

Ведьма смотрела, как ни странно, без осуждения. С сочувствием:

— Почему?

— Не хочу. — Эгле облизала растрескавшиеся губы.

— Жаль, — сказала ведьма. — Я думала, мы встретим их вместе.

— Кого?!

Снаружи, очень близко, взвыла сирена — не полицейская. Инквизиторская.

— …Но встретишь их ты одна. — Ведьма кивнула. — И, когда они пожизненно тебя запрут, вспомни, что это твой выбор.

х х х

Было почти темно, вокруг на галечном пляже стояли вытащенные из воды катамараны — как туши морских животных. Вдоль пляжа, вопя сиреной, светя фарами, разбрасывая гальку из-под колес, летела инквизиторская машина. И, разумеется, они уже заметили Эгле, бежать было поздно.

Двое выпрыгнули из машины — оперативники в рабочем режиме. Эгле почувствовала обоих, как колючую проволоку под высоким напряжением, и протянула регистрационное свидетельство:

— Все в порядке. Вот мои документы.

Ей посветили в глаза фонарем.

— «Глухая», — сказал один инквизитор другому.

И тут же, без паузы, накрыл Эгле оперативным приемом, ввинчиваясь в мозг.

Она упала и на несколько секунд отключилась. Пришла в себя, лежа на гальке: пахло морем и железом. Кровь хлестала из носа, заливая блузку и куртку-пиджак. В ангаре метался свет фонаря:

— Инициация! Суки!

— Что вы делаете? — прошептала Эгле, пытаясь подняться. — Я законно… на учете…

Тот, что ударил, наклонился над ней, навис, черный на фоне полутемного неба:

— Где она?!

— Я не знаю, о чем вы… — начала Эгле, и он снова хлестанул ее, не касаясь:

— Ты заговоришь, тварь!

«Ты зло, ты грязь, наказание будет суровым». Эгле показалось, что все повторяется, только на месте самозваных инквизиторов теперь настоящие. И неоткуда ждать спасения, потому что Мартин больше не придет.

х х х

— Убийства инквизиторов в трех провинциях, Ридна, Альтица, Бернст. Твои личные дела меня не касаются. Почему ты не на рабочем месте?

В камине горел огонь, ярко и весело, как на праздник. Отец в трубке не кричал — он никогда не кричал, когда был серьезен. Чем хуже шли дела, тем тише, суше, прозрачнее делался его голос:

— Если к полуночи тебя не будет в Однице, там сменится куратор.

Связь оборвалась. Мать стояла на лестнице и смотрела вниз, совсем как в тот день, когда Мартин впервые увидел в ней ведьму.

— Я поеду, — сказал он, стараясь не смотреть ей в глаза.

Не причинять лишней боли.

— Пожалуйста, будь осторожен, — сказала она шепотом. — Береги себя. Я очень прошу. Серьезно.

— Не волнуйся. До свиданья. — Он вышел, тщательно закрыв за собой входную дверь.

Кирпичная дорожка блестела в свете фонаря. Покачивались голые зимние ветки. Еле слышно поскрипывала скамейка-качалка, пустая, и стояла на краю стола забытая чашка.

— Мартин!

Распахнулась дверь за его спиной. Он обернулся. Секунду они смотрели друг на друга.

— Ничего, иди. — Мать отступила вглубь дома. — Если они убивают инквизиторов… Мартин. Я тебя очень прошу.

— Меня не убьют, — сказал он тихо.

х х х

— Я не прошла инициацию. — Скорчившись на гальке, Эгле больше не пыталась подняться. — Я не могу вам ответить. Я не знаю.

— А если я спрошу по-другому?! Если я…

Инквизитор покачнулся и замолчал, будто удивленный. Потом упал на колени, повалился на бок рядом с Эгле: в спине у него торчала рукоятка. Серебро с рубином, дорогущий реквизит. Эгле несколько секунд ничего не видела, кроме этой рукоятки.

Тонкие пальцы с длинными ногтями обхватили рукоятку и без усилия извлекли кинжал. Эгле мельком увидела клеймо оружейника и поняла, что это не реквизит, а подлинник, музейный экспонат. Ведьма снова пропала, будто растворилась в воздухе вместе со своим оружием. Это не может быть ничем, кроме дурацкого сна, подумала Эгле.

Фары упирались в стену ангара, яркий свет мешался с темнотой, в машине работал мотор и орала рация: «Пятнадцатый, почему молчим?! Пятнадцатый! Ответьте!» Мертвый инквизитор не спешил отзываться. Его коллега, почуяв неладное, выбежал из дверей ангара. Ведьма возникла прямо из темноты перед ним, провела кинжалом, как дирижер палочкой, и отступила в сторону. Второй инквизитор пробежал еще два шага и упал, тщетно пытаясь зажать руками рассеченное горло.

— Ты видишь, Эгле, — сказала ведьма, рассматривая свой кинжал, пока на лезвии шипела, испаряясь, кровь, — нет, пока что не видишь…