Ведьмина лавка

Так Мэри думала, пока они шли, и даже за ужином считала его виновным в таком к ней отношении. Джонатан Борк не лучше других жителей Хоса, вертелось в голове. В ней бушевала обида на весь мир и на каждого отдельно взятого человека.

Но, проснувшись, Мэри увидела оставленные оладьи и даже улыбнулась. Буря в душе поутихла, а после пришла мысль о клятве, которую она повесила на мага без спроса. Что бы чувствовала сама Мэри, если бы незнакомец привязал ее колдовством, из-за которого можно лишиться рук?

После завтрака Мэри снова пошла спать. На нее неожиданно навалилась вся усталость, копившаяся недели. Возможно, она навалилась потому, что в доме мага было безопасно, в отличие от других мест. Двери, окна и даже стены опутывали тонкие нити заклинания, которое Мэри почувствовала, когда поела. Примерно такие же чары стояли в доме отца, и никто не мог пробраться к ним тайком. Потому впервые за многие дни побега она спокойно уснула. Причем с мыслью, что, несмотря на холодное окончание разговора, Джонатан Борк остается ее защитником, даже если сам того не хочет.

Поздно вечером ее разбудил скрип открывшейся двери и быстрые шаги. Маг вернулся. Паутинка охранного заклинания как будто стала ярче, приветствуя, а потом снова растворилась на стенах.

Мэри собралась очень быстро. Она переплела косу, расправила измятое платье как могла, хотя ему не помешал бы утюг, а лучше стирка, и вышла в кухню. Там правда нашелся Джонатан. Он сбросил куртку и закатал рукава рубахи, чтобы разжечь печь. Борк деловито пошуршал в продуктах, а потом поставил сковороду на печь.

– Добрый вечер, – сказала Мэри, а маг вздрогнул и резко обернулся.

– Ага, – буркнул он и отчего-то замер, рассматривая Мэри. Да еще так удивленно и вместе с тем пристально, что стало не по себе.

Потом он повернулся обратно к сковороде и разбил два яйца.

– Ты ужинала? – спросил Борк.

– Нет.

Джонатан разбил еще два яйца, посолил, перемешал прямо на сковороде.

– Ну как ты тут вообще? – поинтересовался он и сел за стол. Выглядел маг смертельно уставшим, под глазами залегли тени, и скулы как будто стали резче от густой щетины.

– Откровенно говоря, я весь день проспала, – призналась Мэри. – У вас удобный топчан.

Маг усмехнулся, словно она пошутила, а потом стал очень серьезным.

– Нам надо поговорить, – сказал он и побарабанил пальцами по столу. – Это насчет женщин, у которых можно было бы открыть лавку.

– Они отказали, – поняла Мэри.

– Сказали, подумают… Я еще поспрашиваю у пары человек, так что ты еще найдешь себе место.

Вряд ли он получит положительный ответ, мелькнула у нее мысль.

За короткое утро, пока ела оладьи, Мэри многое обдумала и поняла – нужно что-то менять. За последние два месяца она не раз убегала, но хватит обманываться – от того, что она ведьма, не убежать. Она тихо говорила (почти всегда с момента, как покинула дом), но ее не слышали. Она считала, что маг ей почти не нужен, думала, справится сама и не будет обузой никому, но оказалось, без защиты можно просто сгореть. Очевидно, что она во многом ошибалась. Осталось понять, как все изменить.

Девушка глубоко вздохнула, собираясь с силами.

– Скажите, господин Борк, а не лучше ли, если я останусь здесь, у вас? Я не южанка и ведьма, многим совершенно все равно, где и с кем я живу, – проговорила она.

– А что бы сказал твой отец или мать, если бы узнали, что ты живешь с холостяком под одной крышей? Ты же еще, считай, ребенок. Да и дело же не только в тебе.

– Мне двадцать пять, если помните, я…

– Слушай, ну хватит врать, – устало оборвал маг. – Скажи правду, тебе хоть восемнадцать есть?

Мэри показалось, что Борк даже скрестил пальцы, и улыбнулась. Сложно было сдержаться, видя искреннюю надежду и вместе с тем смирение в глазах Джонатана Борка. Обида на весь мир и особенно на мага после сна и хорошей еды отступила. А вот мысль, что из всего Хоса сейчас важнее всего дружить с Борком, наоборот, вертелась в голове все настойчивее.

Она села напротив мага, расправила юбку и произнесла:

– Мне восемнадцать. Мама умерла в день моего десятилетия, после долгой болезни. Она не узнает, что я поселилась в доме мага. А отец, с которым я жила до последнего времени, посчитал: раз мне исполнилось восемнадцать, то я могу сама о себе позаботиться, – сказала Мэри, изо всех сил стараясь сохранить лицо.

Хотя при упоминании отца это выходило из рук вон плохо. Родной человек решил отдать ее чужаку и даже не спросил. Впрочем, об этом Джонатану Борку знать совсем не нужно.

– И когда же тебе исполнилось восемнадцать? – подозрительно спросил маг.

– Несколько месяцев назад.

Вид у Борка стал совсем печальный. В этот момент яичница заскворчала громче, кухня наполнилась аппетитным запахом поджаристой еды. Маг встал, взял разделочную доску и поставил сковороду на стол.

– Завтра подыщу тебе другое место, – пробормотал он, усаживаясь обратно.

– Вряд ли вы сумеете что-то найти, мне не рады в Хосе, – заметила Мэри. – Но если вы разрешите остаться, я пообещаю, что буду готовить зелья на улице.