Ведьмина печать. Ловушка для оборотня

— Собиралась! Но в более подходящем месте! В своем мире, где куча лекарей и повитух, а не тут, в глуши! — она складывала руки на огромном животе и начинала плакать. А потом шла есть.

Сар с нетерпением ждал, когда же родится ребенок. Не терпелось увидеть, какой он будет, на кого похожим.

В последний лунный оборот Ана ходила опухшая и вышагивала, как утка. Стала слезливой и ранимой. И он очень хотел, чтобы она скорее родила и стала прежней.

«Ну, когда же? Когда?» — гадал Сар, а когда пришло время, едва не поседел. До того боялся, что что-нибудь пойдет не так. Но и показать Ану повитухе было очень рискованно. Грызня за наследство Лефов продолжалась. Пока Сольфен — истинный наследник — был жив, все остальные претенденты считались покушавшимися на чужое и дохли как мухи из-за возмездия духа-хранителя.

* * *

Асаар еще у порога услышал торопливые шаги. Углубляя летом пол, он застелил его чистым сеном, и при каждом шаге, утрамбованная с глиной, сухая трава издавала узнаваемый шорох.

«Что-то случилось?! — взволнованный, распахнул дверь и увидел напуганную Ану, держащуюся за живот. — Неужели?!»

— А точно? — более дурацкого вопроса он еще не задавал.

— А как думаешь?

Глупость Сара разозлила, но, разглядев в его округлившихся глазах, страх, Юлиана сдержалась от едкой остроты. Скинув у порога грязную одежду, он начал деловито сновать по комнате. Поставил греться воду, достал чистые простыни, достал из сумки какие-то травы, чтобы заварить, перетряхнул постель… Его присутствие и бурная деятельность немного успокоили, но Юлиана сомневалась, что в самих родах он сможет чем-то помочь.

Прочитав сомнение и испуг в глаза Аны, Асаар посоветовал:

— Делай, как подсказывает инстинкт! — ему казалось это естественным. Нужно всего-то прислушиваться к своему телу.

— Он подсказывает орать! Громко! А-ай! Ай! — зло рявкнула она, тяжело дыша.

— И сколько будешь рожать?

— До утра! Если повезет. А если нет… — она тяжко вздохнула, — к…

«К завтрашнему вечеру», — хотела уточнить, но Сар домыслил: «А если нет — конец!» — и кровь отхлынула от лица. Он даже покачнулся.

— Не смей падать! — рассердилась Анка.

— Я волнуюсь за тебя.

Признание смягчило Юлиану.

— О мне или о нем? — хотела спросить, но подошла следующая схватка, и стало не до чего.

До утра она лежала, рыдала, мерила шагами комнату, выла, ругалась, стонала и обещала прибить Сара. Диковинные сквернословия, не подобающие приличным женщинам, слетали с ее языка, но Асаар никак не мог понять: ладно, ругает его, но зачем она упоминает какую-то шлюху? Пораженный богатым запасом ругательств, он не сводил с Аны глаз.

Заметив его взгляд, Анка огрызнулась:

— Посмотрела бы, как сам запел, если бы тебя разрывало изнутри!

— Если тебе так легче, ругай меня, не сдерживайся.

— Да ну?!

Сар вздохнул, посмотрел исподлобья и произнес:

— Неужели ты думаешь, что из-за сквернословия я буду любить тебя меньше?

— Я долго ждала твоего признания, но а сейчас мне не до него! Из-за тебя мне больно и страшно! И я очень на тебя зла!

— Все закончится хорошо, — мягко и уверенно произнес Асаар. — Я положил под постель амулет Миты Роры, а она лучшая в родовых оберегах. А чтобы боль ослабла, помну поясницу и крестец.

Юлиана свернулась калачиком на постели, и он принялся осторожно растирать спину. Но схватки нарастали, а она стонала все громче.

— Откуда знаешь, что помогает?

— Вильке помогло.

— Кому? — сквозь боль насторожилась Анка.

— Любимице Сарны, — замялся Сар.

— Собака, что ли? — возмутилась и, шипя, ударила его по рукам.

— Но ведь помогло же!

— И что еще Вильке делали? — пытаясь совладать с болью, съязвила.

— Гладили.

Она прибила бы его на месте, если бы не напуганное лицо Асаара и сострадание, с каким смотрел.

«И вправду, что он еще может знать?!»

— Если я умру — это будет твоя вина!

— Все будет хорошо! Медальон действенный. Мита Рора лучшая в родовых оберегах! — а у самого дрожали колени.

— Раньше сказать не мог! Мне же страшно!

— И мне, — наконец, признался и Асаар.

К рассвету узнал, что он — редкостная сволочь, эгоист, и чтобы больше к ней не смел подходил, потому что Ана за себя не ручается. А потом у нее отошли воды.

Смотреть, как она плачет от боли, было невыносимо. И чтобы хоть как-то помочь ей, взял себя в руки.

— Покажи, — произнес мягко и уверено. Но, увидев, как проглядывает что-то похожее на макушку, несколько мгновений молчал, не слыша Анкин голос.

«И это должно полезть?!» — только сейчас Сар понял, как он боится.

Однако когда начались потуги, сидел у ног и, сжимая кулаки, наблюдал, как голова малыша то приближалась, то снова втягивалась обратно. Понимая умом, что она тратит силы попусту, слабеет, осторожно подхватил ее подмышки и приподнял, заставляя встать на колени и раздвинуть ноги. Пока продолжались потуги, так и придерживал.

Анка рычала, рыдала, сжимала его ноги пальцами, впивалась ногтями. Каждое напряжение ее тела, проходило будто сквозь него, и он чувствовал необычайное единение с Аной. Он даже дышал с ней в унисон.

— Кажется, голова вышла, — задыхаясь, пошептала Анка, и Сар едва не рассмеялся от радости.