Ведьмина роща

– Ох, горе ты луковое! – Тетка сердито натянула на руки закатанные рукава. – За жениха твоего, за что. Ну не лежит у меня к нему душа, Глаша! Нехороший он человек!

Глаша снова опустила голову к ведру и принялась ожесточенно орудовать ножом.

– Да не жених он мне никакой! Просто с фонарем нас вчера провожал. А сегодня мы случайно встретились в лесу, я и не знала, что он там ходит.

– Ходит… – вздохнула Варвара. – Слышала, что люди о нем говорят?

Глаша отложила нож и серьезно посмотрела на тетку:

– А слышали, что обо мне родная сестра говорит? Я здесь неделю, а уж вся деревня на меня глядит и в сторону мазанки кивает, мол, ведьма новая приехала.

– Ну а как и правда Хожий он, Глаша? – понизив голос и наклонившись к ней, шепнула Варвара. – Задурманит голову да в лес уведет.

Глаша посмотрела на свое отражение в помойном ведре.

– Да какой он Хожий, обычный парень! А вот я и впрямь на ведьму похожа. Что будет, когда Ефросинья Ильинична помрет? Как быстро меня на вилы поднимут?

– Да чур с тобой, Глашенька! – Тетка Варвара аж картошку в ведро уронила. – Никто тебя здесь не тронет!

– Не тронет? – Глаша снова взялась за картошку. – А почему тогда отца отговаривали нас привозить, теть Варь?

– Да потому что не хочу, чтоб ты ведьмой стала, дуреха! – Варвара в сердцах швырнула вторую картофелину вслед за первой.

– А я и не собираюсь ведьмой становиться. – Глаша наклонилась и выудила обе картошки. – Только ведь народ все равно окрестит. И тогда мне и Аксютке безопаснее, если Глеб почаще будет у ваших ворот. А если еще урожай хороший случится – глядишь, и правда не тронут. А там родители вернутся, да уедем. И Глеб уедет. И будете дальше спокойно жить без всяких ведьм и Хожих.

Тетка Варвара забрала миску с начищенным картофелем и ушла к печи.

– Не людей бояться надо, Глаша, а нечистого, что невесту себе ищет. Да только на разных мы с тобой языках разговариваем, не поймешь ты меня никак, а я и не знаю, как объяснить. Воля твоя, гуляй с кем хочешь. Да только потом не плачься, я тебя о Хожем предупредила.

– Спасибо, теть Варь. – Глаша схватила ведро с помоями и вышла за дверь.

Вечером попарились в бане, поужинали да сели у печки телевизор смотреть. Но не сложилось: из-за грозы по всему колхозу пропал свет. Бабка Агафья зажгла свечку и села у окна, а Аксютка, видимо решив, что самое время страшные сказки послушать, принялась ее донимать расспросами про мост. Агафья сперва отмахивалась, но наконец сдалась, отложила вязание и посмотрела на Глашу:

– Не хотела я при тебе сказок ведьминых вспоминать, но уж не взыщи. Этот клещик как вцепится, до утра не отпустит.

Глаша улыбнулась:

– Это точно. Да я и не боюсь.

И рассказала Агафья, что мост этот использовать перестали еще лет сорок назад. Как раз тогда, когда деревню их, обнаружив на карте четыре Березовые рощи на двести километров, в шутку переименовали в Ведьмину рощу. Народ страшно рассердился, даже письма в область писал, да только все без толку, так и осталось название. А люди злобу свою на Ефросинью изливать стали, мол, из-за нее их теперь на всю округу проклятыми зовут. Сперва просто мелко пакостили: то кур подавят, то корову уведут, боялись все ж таки, а потом взяли да избу ее подожгли. Подожгли и встали возле ворот с вилами да топорами. Как повалил дым, выскочила Ефросинья и хотела бежать, да куда там – вся деревня за околицей собралась. Оборотилась она тогда к лесу, воздела руки да зашептала что-то. И лес ночной загудел, завыл, засветился огнями могильными. Народ пока таращился, выскочила она сбоку да и бросилась к лесу. Уж на мосту ее люди заметили, там недолго до леса оставалось, кинулись следом, еще и камнями кидать принялись. Перебежала Ефросинья на другую сторону, снова руки воздела, да как затрещит мост, и разом все, кто был на нем, в реке и очутились. Кого течением унесло, кто о камни расшибся; в общем, выплыло меньше половины, и те потом частью перемерли.

«Мост-то старый был, вот и не выдержал полдеревни, – усмехнулась Глаша, разглядывая сияющие в темноте глазенки сестры. – А ночи здесь темные да холодные, немудрено не выплыть».