Ведьмино колечко

Проводя уборку, наткнулась на записку: «Боев П.А.» и далее телефоны.

– Слушайте, а когда это ко мне Боев заходил?

– Какой Боев?

– Ну, Светин муж.

– Аллигатор, что ли? – удивился дядя Паша. – Не видел!

– Да нет, первый муж, который законный. Они же не разведены.

– Не видел. Я и не знаю его. Марусь, ты видела?

– Я и Свету вашу не видела, – поджала губы ревнивая Маруся. Но ко мне у нее ревности не было, поэтому решила помочь разобраться. – А почему ты спрашиваешь?

– Да вот, у меня на столе записка лежит с его телефонами.

– А! Не мудрено, что ты забыла. Вспомни, в тот день, когда ты заболела…

– Ну?

– Когда мы ждали врача, вломились два мужика. Один – твой бывший, второй спрашивал Светин адрес. Ты сказала, чтобы он свой адрес оставил…

– А, так это не Петя был, а его порученец! Теперь вспомнила. Ну, ладно! Будет Света звонить, я вот тут эту записку повешу. Если меня не будет, передайте ей, ладно?

Рано утром приехали гости. Павел Алексеевич сразу стал названивать в клинику, Людмила закрылась в ванной, а Жорик стал лазить по полкам:

– Вы психолог, да?

– Нет, продавец. И не зови меня на «вы», я сестра тебе, хоть и старше на шестнадцать лет.

– А почему у вас… у тебя все книги по психологии?

– Просто интересуюсь.

Я стала кормить мужиков. Потом к нам присоединилась Людмила и спросила:

– Наташа, а правда, что Света родила на старости лет, или она все-таки усыновила?

– Нет, действительно родила.

– В 44 года?

– Да уж почти в 45.

– И ребенок нормальный?

– Двойня. Очень хорошие дети. Да вот, я их летом снимала.

У меня их фотография стояла: Иван Григорьевич держит малышей на руках, Света рядом.

– Слушай, а дети-то Петькины!

– Ну да. Не в мать. Такая красота – и не передалась. Жалко.

– А это ее новый муж?

– Да. Только с Петром она не разведена.

– Как же он детей отпустил?

– А он и не знает о них… наверное.

Людмила поглядела на меня с укоризной:

– Наташа, разве это правильно?

– Видишь ли, мама… над этой этической задачей я раздумывала, когда он ее выгнал. И позже, когда она эту беременность вынашивала. Ты представляешь, каково ей было? Они всего полгода до серебряной свадьбы не дожили. А потом как-то я ее выгуливала после рабочего дня в Александровском саду, и мы с ним столкнулись. Вообще-то я её в Эрмитаж в тот вечер водила, чтобы дети в утробе эстетически развивались. А её там почти сразу затошнило от голландских натюрмортов с битой птицей и мясными тушами. Считай, пропали деньги за билеты. До сих пор жалко! Ну, и пришлось по аллее прогуляться. И тут Петя нарисовался. Поздоровались как малознакомые. Потом у него вырвалось: «Как ты растолстела!» Она, конечно, не только растолстела, у нее лицо отекло. Отошли мы, а я думаю, как бы ей плохо не стало. Гляжу, а она смеется: «И я себя несчастной считала! Да это он несчастный» И всё. Освободилась она от него.

– А ее нынешний, он кто?

– Нас познакомили как-то на концерте, это Света еще только приехала. Он влюбился с первого взгляда. Как в Питер приезжает, так в Светину фирму, надо и не надо. Даже когда узнал, что она беременна, не слинял и первый раз сделал предложение. А когда она родила, он прилетел и всё приданное детям купил. Мы, конечно, на это деньги отложили, но все равно… я обрадовалась и говорю Свете: «Надо брать!» Она держалась три месяца, но потом все-таки с ним уехала.

– Где они?

– Сейчас в Англии. А сначала жили в самой восточной части нашей необъятной страны.

– А кто он? Видно, человек небедный?

– Рядом с нами – просто Ротшильд. Я как-то назвала его олигархом, так дядя Паша стал звать аллигатором. За глаза, конечно. У них была компания по продаже родины в особо крупных размерах. А когда родина наконец-то стала на них наезжать, Иван Григорьевич спешно вывез семью за границу. И капиталы, какие успел. И здесь кое-что сыну от первого брака перебросил. Но всё-таки родина пощипала его изрядно. А компаньоны, которые пожадничали, вообще присели в тех же местах, и надолго.

– Как ты цинично об этом говоришь!

– А что? Можно подумать, родина от этого что-то выиграла! Компания сменила акционеров, да и все. Я эти движения капиталов наблюдала неоднократно. Вот и сейчас владельца фирмочки, в которой я тружусь, какие-то крутые сожрали.

– А на тебе это как-то отразится?

– Наверняка. Владельцы придут со своей командой. Может, и производство перепрофилируют. Я себе новое место подыскиваю.

– Может, обойдется?

Я не стала мать расстраивать:

– Может, и обойдется. Но запасной аэродром не помешает.

Через несколько часов общения я с ужасом обнаружила, что у Людмилы обострение. Конечно, ведь осень! Прошлый раз они тоже осенью приезжали, но тогда нас всех отвлекала болезнь Жорки. Теперь же при относительно спокойной обстановке она имела возможность показать себя в полном блеске.

Улучив момент, я с укором сказала Павлу Алексеевичу:

– Что же вы ее дома не оставили!

– А как бы я ее не взял? Да и на глазах у меня все-таки!