Ведьмино кольцо

– Это старое кладбище, – прокряхтел Егор Петрович, через силу разгибаясь. – На нем, почитай, лет двадцать не хоронят. – И со скрежетом поворотился к Птахе. – Где, говоришь, разорили?

– Т-т-т-т-т…

– Понял, найдем.

Следуя указаниям надзирателя, мы перешагнули через поваленную ограду, продрались сквозь репейник и очутились возле разоренного захоронения. Чернела выкопанная яма, подле нее валялся столбик с треснувшей перекладиной, там и сям были раскиданы куски гранитной плиты.

– Кувалдой поработали, ироды, – заключил Егор Петрович. – А то и ломом, клопа им в онучи.

Я недоумевал. Чего ради кому-то вздумалось курочить старую могилу и почему субинспектор ЦАУ посчитал это событием, достойным внимания сотрудника ОГПУ?

Первым делом надо было установить, кого, собственно, вырыли. Карандашик Птахи затанцевал по доске, и вскоре мы узнали, что имя погребенного было Кушта, в православии Константин, происходил он из вогулов, в эру махрового царизма считался у них главным вождем, шаманом, гуру и прочая и прочая. Вогулы со своими оленьими стадами вольготно кочевали с севера на юг и с востока на запад, Кушта умело направлял их к пастбищам, предостерегал, лечил от болезней снадобьями и предсказывал погоду. Но однажды этот великий человек объявил, что на него снизошла благодать и он не желает больше поклоняться идолищам, а переходит в лоно истинной религии. Вопреки уговорам он отбился от племени, осел в Усть-Кишерти, принял крещение и до конца своих дней юродствовал на паперти. К его надгробию пару лет паломничали как христиане, так и бывшие сородичи, но насаждение здорового атеизма положило конец поклонению, и народная тропа стала зарастать.

Однако сыскался некто, дерзнувший потревожить позабытые мощи.

– В гробу имелись ценности? – приступил я к дознанию по всем правилам.

Птаха отписал, что не только ценностей, но и гроба как такового не было. Кушту-Константина похоронили самым бедным чином, поскольку из частной собственности при нем не нашли ничего, кроме ветхих обносков.

– Так чего ж ты тогда бучу поднял… гхы, гхы? – запыхтел Егор Петрович. – Растолкал меня ни свет ни заря, клопа тебе в онучи…

– С-с-с-с-с-с… – просвистел Птаха, и его карандашик вновь забегал по дощечке.

Оказалось, участковый через своего фискала получил уведомление о том, что вогулы готовят ритуальное действо – не исключено кровавое, – и произойдет оно нынче ночью, в разгар полнолуния. Птаха не сомневается, что осквернение могилы – часть подготовки к этому ритуалу. Потому и оповестил нас со всей возможной поспешностью.

Если он рассчитывал на поощрение, то чаяния его не сбылись. Егор Петрович не то что не похвалил, а еще и напустился на него, как на нашкодившего гимназиста:

– Клопа тебе в онучи! Видно же, что этого юродивого неделю с лишком как вынули. Вон и вода в ямище, и землица успела травинками подернуться… Какого бельмеса ты только сейчас зенки продрал… гхы, гхы… когда уже давно надо было всех твоих архаровцев в ружье подымать!

«Дажди шли, – зачирикал обруганный Птаха. – Дароги непролазныя, не падайти. Никто не видал».

– Остолоп! – отгрузил ему Егор Петрович уже менее злобиво и, прихватив ладонью поясницу, присел на корточки. – А следок-то отпечатался… Почем знаешь, что вогульский?

Я тоже приметил оттиски подошв возле разоренного погребалища. Обувь явно не фабричная, скроена вручную из кож, грубые стежки отобразились четко. Птаха указал Егору Петровичу на особенности индивидуального пошива вогульских сапог. Тот, насколько я смог понять, уже пришел к каким-то выводам, соизмерил их с услышанным, согласно покивал.

– Вот же ж нехристи, клопа им в онучи… А филер твой не донес ли, где они на свою гулянку соберутся?

– У к-к-к-к-к…

– У камня? А, ну это я знаю… гхы, гхы… – И, поймав мой вопросительный взгляд, разжевал для непонятливых: – Есть такой камень, он у вогулов священным считается. Они когда оленей своих по Уралу гоняли, всегда возле него стоянки делали.

– Далеко отсюда?

– Верст сорок по прямой. На драндулете быстренько домчим.

Но помчали мы сперва не к камню, а назад в райцентр. Умудренный жизнью Егор Петрович рассудил, что перед тем, как пускаться в экспедицию, которая может затянуться надолго, лучше всего перекусить. Он еще не завтракал, а я и не ужинал, поэтому возражений его слова не вызвали. Мы вернулись в подотдел и на троих прикончили остававшийся в кастрюле вчерашний борщ, который был воистину хорош. С солдаткой Егору Петровичу повезло.

За едой я выдвинул гипотезу, сформировавшуюся еще накануне: не являются ли все эти паранормальные видения – огоньки с серебристыми миражами – хулиганством вогулов?

Егор Петрович выслушал, прочавкал скептически:

– На кой им ляд хулиганить?