Ведьмино отродье

Это был голос Сайма.

Кеан попытался подняться и обнаружил, что лежит в постели! Приятель сидел рядом.

— Не разговаривай! — предупредил Сайм. — Ты в больнице. Я сам все скажу, а ты слушай. Я заметил, что вчера ночью ты выскочил из «Шеферда» — молчи! — я бросился за тобой, но потерял из виду. Мы организовали поиски и с помощью кучера, которого ты нанимал, обнаружили тебя в грязном переулке за мечетью Аль-Азхар. Ты рухнул на четверых очень любезных нищих, обитающих на ступенях сего учреждения, и разбудил их. Они позаботились о тебе — ты был в бреду. Как же тебе, Кеан, повезло. Прежде чем уехать из Англии, ты сделал все прививки?

Роберт слабо кивнул.

— Это тебя спасло. Через пару дней встанешь на ноги. Проклятый хамсин все-таки притащил заразу! Любопытно, что около половины зарегистрированных случаев заболевания — у гостей маскарада! А некоторые из них… Хотя обсудим это позже. Вчерашняя ночь напугала меня. Поэтому я за тобой присматривал. Дружище, ты же весь горел, когда убегал из отеля!

— Разве? — устало переспросил Кеан и опустился на подушку. — Вполне возможно.

Глава XIV. Прибытие доктора Кеана

Доктор Брюс Кеан ступил на лодку, которая должна была отвезти его с лайнера на берег, и, когда она отплыла, попытался отвлечься от мрачных мыслей, созерцая раскинувшийся перед ним экзотический вид. В дымном свечении бесчисленных фонарей, поднимая клубы пыли, в недра огромного корабля тянулась муравьиная цепь тяжело нагруженных носильщиков, а вторая цепочка, уже освободившаяся от своего бремени, спускалась по другому трапу. Вверху расстилался бархатный полог усеянного звездами неба, а ниже черный занавес ночи разрывали огни Порт-Саида. Блуждающий свет маяка скользил по прибрежным водам. В то же самое время среди неописуемого лязга и мрачной, но живописной суматохи на лайнер загружали уголь для дальнейшего плавания в Рангун.

Бросаясь из стороны в сторону, обходя большие корабли и отказываясь уступать судам поменьше, лодка плыла к берегу.

Обычная задержка на таможне, привычная дань нервным чиновникам, и вот уже экипаж везет доктора Кеана сквозь шум и запахи суетливых улиц, особые шум и запахи, какие можно встретить только в этом городе — посреднике между Западом и Ближним Востоком.

В отеле он согласился на первую же предложенную ему комнату, даже не осмотрев ее, сообщил служащим, что его следует разбудить пораньше, так как он собирается поспеть на первый поезд в Каир, быстро выпил виски с содовой в баре и устало проследовал наверх. В гостинице было нема-

ло британских и американских постояльцев — возбужденных, удивленных, шумно обсуждавших планы экскурсий; но Порт-Саид, впрочем, как и весь Египет, доктору Кеану ничего нового предложить не мог. Эта поездка поставила ученого в затруднительное положение: врачу с такой репутацией и клиентурой, как у него, всегда сложно внезапно уезжать из Лондона. Но дело, по которому он прибыл, не терпело промедления. Страна давно потеряла очарование для бывалого путешественника, но где-то в Египте его сыну угрожала смертельная опасность, и доктор спешил скорее увидеться с Робом. Он был готов сразиться с человеком, чьи коварные интриги заставили его приехать в Порт- Саид, в то время как на Хаф-Мун-стрит его помощи ожидали страдающие пациенты. Он охотился на призрака, упыря в человеческом обличье — Энтони Феррару, приемного сына дорогого друга, убившего своего благодетеля и чистого в глазах закона, но запятнавшего себя кровью в глазах Создателя!

Доктор Кеан включил свет и, нахмурившись, присел на краешек кровати; взгляд его застыл, а выражение ясных серых глаз таило в себе такую угрозу, что, если бы Брюсу сказали об этом, он бы ни за что не поверил. Он думал о жертвах Феррары, по сути дела юнца, едва достигшего совершеннолетия. Кеану казалось, что они стоят перед ним, протягивая в мольбе руки. «Лишь вы один, — вопиют они, — видите, кто он и чем занимается! Вы один знаете, какая ужасная участь нас постигла! Только вы в силах отомстить!»

А он колебался! Ничего не предпринимал, пока под удар не попала его плоть и кровь. Гадюка была у ног, но он не раздавил ее. Мужчины и женщины страдали и умирали от яда, а он не нанес удар. А потом эта мерзость ужалила Роберта, и доктор Кеан, сомневавшийся, стоит ли действовать во имя рода человеческого, тут же схватился за оружие. Его поведением руководил родительский эгоизм, и этого он не мог простить себе.

В гавани поднялась суета. Брюс сидел и апатично слушал, как ухает сирена, извещая, что какое-то судно покинуло канал.

Мрачные мысли подавляли его. С глубоким вздохом Кеан встал, пересек комнату и распахнул двустворчатую дверь, ведущую на балкон.