Ведьмино отродье

Так то ведь будет еще только завтра! И то если Овчар до той поры не явится и не поведает князю про след! Так что...

Рыжий сидел, книгу листал, там-сям почитывал... И ждал! Долго ждал. Луна уже давно пошла на склон... И вдруг на лестнице послышались шаги!.. Нет, это не Овчар. И даже не Урван. Рыжий отбросил книгу, весь напрягся...

Князь, неслышно отбросив циновку, вошел к нему, встал на пороге и спросил:

- А что ты это в темноте?

- Так. Нравится, - мрачно ответил Рыжий.

Князь усмехнулся, подошел к нему и сел напротив. Долго, внимательно смотрел по сторонам, как будто он впервые здесь... и наконец спросил:

- Почуял?

Рыжий не ответил. А князь, немного помолчав, опять заговорил:

- Ну, раз молчишь, значит, почуял. И не ошибся ведь! Плохи наши дела.

- А... - Рыжий криво усмехнулся. - А может, все-таки, только мои?

- Нет, наши, Рыжий, наши! - твердо заверил князь. - Правда, мои пока еще так-сяк, ну а зато твои... - князь замолчал и глянул со значением.

Рыжий спросил:

- Что, это будет прямо вот сейчас?

- Нет, завтра, на пиру. - Князь помолчал. - И будет это так. Душила прокричит, что это все из-за тебя, что это ты их, дикарей, поднял, ты их навел; мол, Лес, мол, кровь, сородичи... Ну, и так далее. И вот он это прокричит, а остальные все сразу подхватят. Ты это чуял?

- Да, - кивнул Рыжий, - это. И не только.

- А что еще?

- А то, что ты при этом всем будешь молчать. Ведь ты же за меня не вступишься?

- Да, несомненно, - согласился князь, - я не вступлюсь. И не подумаю! Во-первых, как мне возражать? Рыки идут? Идут. Как никогда? Как никогда. А почему? Да потому, что это в первый раз они идут так слаженно, все их удары четко согласованы, это уже не дикари, а... Почему это? Да потому что их ведет большая голова...

- Не узколобая!

- Вот именно. И эта голова - твоя. И есть тому свидетель - пойманный лазутчик, какой-то Бэк из Гиблого Болота, и у него есть от тебя записка, что будто бы...

- Но это ложь.

- Конечно. Но то, что это ложь - одни твои слова. Пустые, между прочим. А этот Бэк - живой. Жива и та записка, там почерк - твой. Крыть нечем, да! И потому я на пиру вступаться за тебя и не подумаю, а... только за себя вступлюсь.

- Р-ра! А ты-то здесь при чем?

- При всем, друг мой. Они придут и спросят: "Где предатель?" А я скажу: "Не знаю, вот ночью был, а утром словно куда провалился".

- Да? - усмехнулся Рыжий.

- Да. Ведь ты вот прямо вот сейчас поднимешься, сойдешь во двор, а там уже каталку заложили, все, кому нужно, спят, никто и не заметит, как ты, друг мой, исчезнешь.

- А куда?

- В Копытов, к Слому и Аге. У меня с ними уже все на этот счет оговорено. Примут тебя хорошо. И вообще: уедешь - будешь жить, а здесь останешься - тебя завтра убьют. А я бы не хотел, чтобы тебя убили, потому что очень скоро ты мне снова будешь нужен.

- Зачем?

- Пошлю тебя с Агой на перевалы. Дружину дам... Вот видишь, я не передумал. Ведь так оно и будет все - по-моему! Ну, завтра покричат, ну, будет даже буча. А после все равно уймутся. И вот тогда-то мы и Бэка приберем - и под ребро его - за ложь, за наговор. Да и не одного его... А после двинем к горцам. Понял?

- Ну, понял. Но...

- "Но" будет после. А пока вставай!

- А если... Если я останусь?

- Зачем?

- А так просто!

- Задумал что-нибудь?

- Да, не без этого.

- А! - кивнул князь. - Понятно. Ты думаешь: не стану я, как подлый вор, бежать - я ж прав. Мало того, да я им завтра всем... Ну а меня, ты думаешь, что слушать?! Стар князь, труслив, вот и виляет, и пытается хитрить, и угодить и тем, и этим. Ведь так?

- Так! - рявкнул Рыжий.

Князь вскочил!..

Но нет, не кинулся - застыл. Стоял, громко сопел... И наконец сказал:

- Н-ну, в общем, так: я тебе все сказал. Предупредил. А ты... теперь как знаешь! - и резко развернулся и ушел, и напоследок громко мотанул циновкой.

Ночь. Тишина. Луна за облаками. Князь... А что князь? Он знает, что такое бунт. Толпа убила его брата и отца, и он, запуганный юнец, был возведен на Верх... О, нет, он вовсе не запуганный, а он... Ох, он хитер, ох, изворотлив, ловок! И если он еще тогда, в тот бунт, сумел всех обойти, а после умудрился усмирить и подчинить, то завтра на пиру усмирит их тем более. Правда, сперва наговорит им всякого с три короба, наобещает и запутает, и даже поклянется, а потом...

А вот ты, Рыжий, так не сможешь, не сумеешь. Он узколобый, да, а ты... Ты просто твердолобый. Таким, как ты, удачи вовек не видать; таких, как ты, всегда будут рвать и топтать, душить и... Р-ра! Вот, например, ты вспомни, это ведь совсем недавно было! Когда Ага еще не уезжал. Так вот, когда Ага увидел тебя с Книгой, он усмехнулся и сказал:

- Ий-я! Жаль твоего отца! Ведь его сын большой глупец - он верит Ложно-Досточтимому!

Ты прикусил губу и ощетинился. А Ага продолжал: