Ведьмины камни (СИ)

Ингвар уверенно кивнул: он услышал то, что ждал и желал. Хирдманы не издали ни звука, и в этой тишине было ожидание дальнейших распоряжений.

– Но стоит обсудить: как нам это сделать с наименьшими издержками для себя? Их там сотен пять. Какие это лютые ушлепки, вы знаете – они были с нами в царстве Греческом. Они знают, что отступать им некуда – с востока их Эйрик подпирает, а ему они за лето изрядно крови попортили. Здесь на волоке у него жили свойственники – Несвет сын Олава и его сын Видимир, – и они убиты. Племянница Эйрика была в плену, и хотя Тень заверил, что она давно отправлена к дяде, тем не менее между ними и Эйриком теперь кровный раздор.

При этих словах кое-кто из стоявший перед ним хирдманов искоса переглянулся; Мистина лишь слегка двинул бровями при словах «была в плену», но не требовалось объяснять, к чему это могло привести.

– Покончить с ними нам придется, здесь другого решения нет. Но я не думаю, что будет умно прямо сейчас идти в лоб на их засеки. Положение у них удобное, лучше нашего. И наверняка у них это не одна засека, а они там и дальше на каждом повороте. Они будут отбиваться, мы будем терять людей. А у нас тоже впереди Эйрик…

– Так чего ты хочешь? – прервал его Ингвар, уже понимавший, что ему предлагают.

– Я предлагаю пока с места не трогаться и под стрелы не лезть. У них наверняка плохо с припасами: с волока они уже давно все выгребли, что можно разжевать, а на восток они не пойдут – там Эйрик…

– Могут пойти, – возразил Годорм Пепел, сотский из Вышгорода. – Мы-то вот здесь под носом, а Эйрик, может, еще в Силверволле, за двадцать переходов!

– Решат они тронуться на восток – и чудно. Тогда мы на волок зайдем, ни капли крови не потеряв. И чем они ближе будут к Эйрику, тем больше надежды, что они на него наткнутся и наконец между ними что-то выйдет.

По строю пробежал смешок: Мистина произнес это «между ними что-то выйдет» с таким выражением, пошевелив пальцами в воздухе, как говорят о любовной связи.

– А то они, я вижу, целое лето мялись на пороге, но так и не решились броситься в его объятия.

– Этот старый медведь сожмет – кости затрещат, – буркнул Ингвар.

Ему вспомнилось, что Сванхейд говорила ему об Эйрике – «это упрямый старый медведь». И это было самое большое разочарование для Ингвара и его побратима: они рассчитывали, что за лето варяги и Эйрик успеют нанести друг другу больше ущерба и облегчат им победу над победителем.

– Ну а если Эйрик наконец явится и начнет давить с востока, у них не останется иного выхода, кроме как на нас. К тому времени они уже будут жрать лягушек и гадюк, даже старые поршни кончатся…

– Ну а мы-то что? – Ингвар развернулся к нему. – Будем, глядь, в этом болоте сидеть, комаров кормить?

– Пока сами не заквакаем, – буркнул Дьярви Колос, тоже не склонный к промедлениям.

– Зачем сидеть? Там севернее, – Мистина показал рукой себе за спину, – живут Ратолюбовичи, родичи Несвета по матери, и Всевидовичи, его единоутробные братья. Тень – их кровный враг. Они и так сложа руки не сидят, а теперь мы их поддержим. Они местные, в лесу с каждым пнем здороваются. Они знают, как к варягам подобраться в обход этих засек. Думаю, и к самому Видимирю нас выведут. Когда дойдет до драки, так пусть враги наши кровь проливают, а не мы.

Ингвар хмурился, видя по лицам хирдманов, что речи Мистины доходят до них и находят поддержку. Он и сам понимал их разумность и по существу не мог возразить, но душа его противилась сдержанности и выжиданию.

Однако он не был бы князем, если бы пропустил мимо ушей слова «беречь людей». Как для древних «князей-пахарей» каждый из тысяч подданных был в той или иной отдаленной степени кровным родичем, так для него, князя-воина, каждый из тех, кому он вручил оружие, был братом по войне, по жизни и смерти. Ингвар находился в более выгодном положении, чем вожди мятежных варягов: им было неоткуда ждать подкрепления, а у него за спиной оставались верные ему словене, чудь и русь Приильменья и Помостья. Но, помня, с каким трудом удалось восстановить численность дружины после огромных потерь первого греческого похода трехлетней давности, он не хотел ставить их под удар без большой необходимости и вынудил себя признать правоту Мистины.

От природы обладая нравом прямым и нетерпеливым, к двадцати шести годам Ингвар приучил себя слушать голос разума, который с юности для него олицетворял Свенельд, его воспитатель, а в последние годы – его сын.

– Ну только если так, – согласился он, все еще хмурясь. – Пошли за этими Всевидовичами. Пусть приедут ко мне – поговорим.

Видя, что решение князем принято, хирдманы стали не спеша расходиться; кто-то ушел, иные встали кучками поодаль, обсуждая положение. В целом люди были согласны с Мистиной. Они пришли сюда покончить дело с Эйриком, но на пути к знатному мятежнику стояли другие мятежники, попроще; это было неприятно, но люди опытные понимали: наилучшая победа не та, что достигнута быстро, а та, что достигнута ценой наименьшей крови. Своей.