Ведьмины камни (СИ)

– Того перстня, что у Тени был, за двух знатных мужей мало. Видел я тот его перстень – хорош, но на два таких убийства не потянет.

– Но если это были убийства в поле и на поединке, то какое возмещение?

– Ну и зачем тогда перстень? Правильно я говорю, да, Свенельдич? – Ратияр взглянул на господина, который молча слушал их спор.

– Правильно, парни. И это даже еще не все. То, что Тень дал вдове этот перстень – только половина дела. Вторая половина – что она его взяла. И даже отдарилась.

– А раз отдарилась, значит, никакая это была не вира, – сообразил Альв.

Несколько мгновений тишины парни пытались осмыслить, к чему ведет господин.

– Ты поэтому спросил… про склонности? – Выговорить «нежные чувства» Ратияру было не под силу.

– Ну-у… – протянул Альв. – Я, конечно, не девка, но слышал, что если он, Тень, умоется и причешется, то будет по их, по-девичьи, очень даже недурен.

– Да кто он перед ней? – усомнился подсевший к ним Уномир Волот. – Он – конунгова племянница, а он – какого-то тролля болотного… хоть и врет, что его бабка спала с сыном Рагнара Меховые Штаны. Не по нем это дерево.

– Так он к ней еще две зимы назад подкатывал! Нас тогда не было, князь без нас в Хольмгард ездил, и Тень при нем был, и эта дева – она тогда еще была не замужем. Спроси Жука – он тебе все обскажет, что меж ними было, под гусли споет!

– А, да. Это у них давнее… – пробормотал Мистина. – Ладно, парни, я спать.

Больше ничего говорить было не надо: что делать, пока господин спит, они знали и сами.

Мистина не случайно закончил такую любопытную беседу именно на этом месте. Телохранители – он отбирал к себе парней не только здоровых, но и неглупых, – помогли ему подтвердить правильность его рассуждений, но это был только верхний слой. В нижний заглядывать было не надо никому, даже тем, кому он доверял.

Для виры за два убийства того греческого перстня мало. Чтобы Тень завел любовную связь с Эйриковой племянницей – маловероятно, они не ровня. Так не был ли этот перстень знаком для самого Эйрика? Молодая вдова получила его перед тем, надо думать, как уехала обратно к дяде. Предложением мира… намеком на возмещение… и даже поддержку…

Это было похоже на попытку нащупать топкую тропу через болото в густом тумане. Но если чутье ведет Мистину в верном направлении, это значит, что время играет против киян. Остновившись здесь, перед засекой, они дают варягам время наладить сношения с Эйриком. А это чревато очень большими неприятностиями – сколько бы ни собрал войска сам Эйрик, если его поддержат варяги, не потеряв людей в схватке с Ингваром, они вместе получат над киянами явный перевес.

Мистина перевернулся на другой бок, будто желая уйти от беспокойства.

Если все так и есть – бить надо немедленно. Хоть сейчас, ночью, пока варяги не ждут.

А если его догадки ложны? Мистина опять перевернулся, надеясь, что успокоение все же ждет на этой стороне жесткой походной подстилки. Если он понапрасну тут сочиняет саги о чужой любви, то войско лишь понесет потери, а это поставит под удар успех всего похода. А в Киеве ждут греки, в рот им копыто! Простофуфарии, того коня в корягу!

Хоть руны раскидывай…

Улегшись в итоге на спину, Мистина устремился взгляд в темный полог шатра. Снаружи у огня негромко переговаривались хирдманы: собрались любители вести ночные разговоры, благо завтра с места не сниматься.

Только дурак видит простые решения для сложных дел и тут же хватается за них обеими руками. Умный знает, что их, скорее всего, не существует. Но если дурак плодами своих поспешных решений точно останется недоволен, то умному еще может повезти…

Глава 3

Возвращение в родной дом далось Хельге легче, чем зимнее переселение в Видимирь. Не прошло и двух месяцев, как Хедин привез ее с приданым и служанками обратно, а ей уже казалось, что она никуда и не уезжала. Только покрывало на голове и синее платье подтверждали, что ей не приснилось все это: замужество, жизнь в Видимире, Эскиль Тень… Поначалу память об Эскиле так наполняла все ее существо, что она даже не скучала, и дала ей сил сохранять бодрость по пути до дома и во время встречи с потрясенными родными. Но потом, когда она прожила в Силверволле с неделю и заново освоилась, навалилась тоска. Среди привычных вещей ей не удавалось стать прежней Хельгой – пережитое изменило ее, теперь она нуждалась в чем-то, чего в ее родном доме не было.

О своих приключениях в Видимире она рассказала, умолчав о притязаниях Эскиля и его успехе; но в ее глазах только это и было важно, так как могло – и должно было – иметь продолжение в будущем. Но когда наступит это будущее, что должно произойти, чтобы оно настало? Хельга не могла понять, чего ей ждать, и от этого было еще тяжелее.