Ведьмины пляски

Я сидела на узкой койке, застеленной жёстким шерстяным одеялом, и с аппетитом поедала остатки солдатского ужина. Специально для меня никто, разумеется, не готовил, но я не гордая, довольствуюсь и объедками, благо они не шли ни в какое сравнение с рационом узников. Бараньи рёбрышки оказались очень даже ничего, не одни хрящи. Корнеплод, напоминавший по вкусу репу, немного пересолили, но под пиво очень даже ничего. Видимо, воду солдаты не жаловали вовсе, раз и не подумали принести.

После допроса меня никто не тревожил, и я наслаждалась новыми возможностями: спать на кровати, сидеть на стуле, есть за столом, спокойно ходить и смотреть в узкое зарешеченное окошко. Королевская камера, я вам скажу! Даже свечи есть. Интересно, куда караульных дели? Надеюсь, не выгнали на улицу, иначе они меня убьют.

Прокрутив в голове недавний допрос, порадовалось, что господину Меладаху не пришло в голову спросить, каким ветром меня занесло в Нурбок. Мэтра Алидиса этот вопрос не интересовал, поэтому я временно оставалась обычной чужестранкой, а не иномирянкой. Хотя не поручусь за чужие догадки, всё-таки Магистр — мужчина умный и опытный, наверняка не за красивые глаза такое положение в обществе получил.

Я как раз допивала пиво, когда дверь беззвучно отворилась, и на пороге в ореоле факелов возник не к ночи помянутый мэтр Алидис.

— Держи! — в меня полетела простенькая накидка. Увы, летняя, без подбоя, но уж что дали. — И волосы заплети, прикрой чем-нибудь.

Увы, чепец пал смертью храбрых где-то в коридорах замка, поэтому я безбожно нарушала правила приличия, щеголяя непокрытыми патлами.

Гадая, куда повезёт меня суровый Магистр, послушно заплела волосы и облачилась в накидку. Платка или косынки не нашлось, пришлось продолжить бросать вызов местной морали.

— Я всё проверил, — ухватив под локоток, мэтр Алидис вытолкнул меня из караульной. — Ты не лгала. Поедешь к жениху, будешь выхаживать. Суд решит, как с тобой поступить дальше.

Вот и не придётся Свену валятся в ногах у Магистра. Удача таки смилостивилась надо мной, но почему-то сделала это через одно место.

— Её светлость наверняка заступится, но впредь, девочка, будь тише воды! Тебе очень сильно повезло, господин Меладах десятками сжигает и вешает таких. Отныне за тобой следят десятки глаз, стоит оступиться, запылает костёр. И, — мэтр Алидис сделал паузу и шёпотом добавил, — после придёшь ко мне. Я желаю знать, откуда ты взялась. Моей милостью, запомни, моей милостью ты дышишь, поэтому не вздумай игнорировать!

Затравленно кивнула, пообещав чистосердечную исповедь.

Вот и ответ на твой вопрос, Ира, Магистр действительно догадался, заинтересовался диковинным зверьком и вырвал из лап инквизиции.

Свобода пахла сточными канавами, мочой и дымом. Я радовалась этим запахам, и в видавший виды возок, в котором сквозило из всех щелей, забралась с радостью. Рядом уселся Магистр, обдав запахом вербены. Интересно, значит, мужчины тут всё-таки душатся. Или это руки травами пропахли? Незаметно принюхалась и улыбнулась — нет, это одежда.

Эх, вот бы наладить продажу парфюма. Природные ароматы — это хорошо, но так обыденно. Аристократы же хотят выделяться, а тут любая травница пахнет так же. Понимаю, мужчинам всё равно, а вот женщинам… Мечты, мечты!

Пара солдат забралась на облучок, и мы тронулись.

Возок нещадно трясло и подбрасывало на ухабах. Пару раз я едва не вывалилась на повороте, к счастью, Магистр придержал. Он не смотрел на меня, однако чувствовал все движения.

Наконец мы остановились.

Улицы в Галании тёмные, повезёт, если фонарь над крыльцом висит. Тут не висел, поэтому пришлось опереться на руку мэтра Алидиса, чтобы не споткнуться.

Солдаты отчего-то тоже не спешили зажигать факелы; только одиноко горела наверху, в нависавшем над мостовой мезонине свеча в окошке.

Магистр требовательно постучал, и нам открыла заспанная женщина.

— Принимай, — коротко распорядился мэтр Алидис. — Это невеста мага. Проводи, устрой.

Женщина кивнула и повела меня наверх по узкой скрипучей лестнице. Пара ступенек прогнила, и я едва не расквасила нос.

Магистр в дом не зашёл, уехал. Я не жалела: не люблю сильных мира сего. Пусть лучше покровительствуют на расстоянии.

Женщина, то ли хозяйка дома, то ли служанка, впотьмах не разглядишь даже покроя платья, привела меня в ту самую комнатку в мезонине. Свеча всё так же горела на окне, будто маяк для припозднившихся мореходов.

Тяжёлый, спёртый воздух не давал дышать полной грудью. Удушливый горьковатый шлейф напоминал о больнице: там тоже специфически пахло.

— Вон там, — женщина ткнула пальцем в стену. Приглядевшись, заметила нечто, напоминавшее кровать. Отсюда — просто тёмное прямоугольное пятно. — Воды сама наносишь.

Вот так, коротко и недружелюбно.

Женщина ушла, а я, осторожно ступая — мало ли, на что наступлю, — забрала свечу и осмотрела скудную обстановку. Негусто: стол, два стула и кровать. На ней, кстати, кто-то спал. Или не спал, потому что зашевелился, стоило свету упасть на край старого одеяла.

— Иранэ? — тихо, устало окликнул знакомый голос.

Свен! Дура, кто же ещё!