Ведьмины пляски

Кожаные перчатки оказались шершавыми на пальцах и гладкими на ладони. Там они даже лоснились. Я чувствовала каждый шов, каждый стежок.

Андреас медленно провёл правой рукой по моей щеке и отпустил.

— Иранэ, зачем ты взялась на мою голову? — вздохнул он. — Без тебя я бы уже стал полноценным человеком, вернул былую сущность. Без тебя я не петлял бы зайцем, не расставлял ловушки, не опасался мести ведьм. И без тебя мне бы так нестерпимо не хотелось выжить.

Поражённая неожиданным признанием, я, затаив дыхание, не отводила взгляда от задумчивого Андреаса.

Сердце замерло, защемило.

— Но зачем?..

— Затем, — Андреас приложил палец к моим губам, а потом, наклонившись, поцеловал.

Оказалось, именно этого мне и хотелось.

Сама не заметила, как обвила шею Андреаса руками, зарылась пальцами в его волосы. Прикрыла глаза и разомкнула губы, позволяя поцелую затянуться.

Бородка Андреаса щекотала подбородок. Обветренные, обкусанные губы завладели моими, бережно и в то же время настойчиво. От них по телу разливалось тепло… и вера в счастливый конец. Не может история с прекрасным принцем закончится трагедией!

Я прижалась к Андреасу и позволила себе то, что делать не следовало, — проявила инициативу.

Счастливый миг оборвался, наваждение развеялось.

Андреас мгновенно отпрянул и уставился на меня так, будто я совершила нечто предосудительное.

Растерянность сменилась досадой. Как я могла забыть о местных женских добродетелях! Девушка может робко ответить на поцелуй, но ни в коем случае не целовать сама и уж точно не касаться языком губ мужчины. Хорошо, французскую технику не освоила, а то бы Андреас посчитал портовой шлюхой. Он и так подозрительно смотрит, наверняка считает, будто парней меняла как перчатки.

— Это что было? — хмурясь, поинтересовался Андреас.

— Поцелуй, — простодушно ответила я и с вызовом добавила: — Да, я умею целоваться, что в этом плохого?

— Ты женщина, — неуверенно аргументировал свою позицию Андреас, — ты не должна…

— … ничего знать об отношениях между мужчиной и женщиной? — закончила я. — Увы, знаю. И поцелуи — не преступление, Андреас, нельзя за такое осуждать. Может, — запнулась, но всё же продолжила, — может, я тебя люблю.

И сразу стало так легко на душе.

Зачем скрывать, зачем притворяться? Если всё время думаешь о человеке, если тревожишься за него, сладко спишь на его плече и растекаешься от одного поцелуя, то это любовь.

Да, я совершила аморальный поступок, пала так низко, как не может пасть порядочная галанийская девушка, но нельзя же молчать! И, если на то пошло, Андреас первым признался в любви. Что же мне теперь, стоять и хлопать ресницами, укорять мага за некультурные чувства? Мол, нельзя целовать никого, кроме жены, нельзя девичий покой страстью смущать. И как тогда быть, как понять, взаимны ли чувства?

Андреас долго молчал, а потом предложил продолжить путь.

Пришлось снова перебраться назад, на прежнее насиженное место.

Неужели действительно принял за падшую женщину?

Сомнения не давали покоя, я волновалась всё больше и больше. Ёрзала на лошадином крупе, но боялась спросить. Неизвестность хоть иногда и страшна, порой лучше горькой правды.

Пальцы вцепились в Андреаса, выдавая страх его потерять. Кусая губы, я упорно молчала, не позволяя себе задать самый важный вопрос.

Лошадь трусила по лесу, сметая хвостом снежную крошку с кустов. Прежде бы я полюбовалась солнечными бликами, чирикающими птичками, первыми ручейками, но теперь не видела ничего, кроме прямой спины Андреаса.

Ладони стали липкими. Морозец щедро щипал их, я не замечала.

— Ты дрожишь. Замёрзла?

Голос Андреаса заставил вздрогнуть, вывел из тяжкого оцепенения и хоровода мрачных мыслей.

Словно за соломинку, ухватилась за скользнувшую в тоне заботу и, судорожно вздохнув, прижалась к нему.

— Скажи, только честно скажи, — быстро зашептала я, — ты считаешь меня недостойной себя?

Андреас рассмеялся и, не останавливаясь, натянул на мои озябшие руки перчатки. Сразу стало так тепло, хорошо и не только из-за спасения от обморожения.

— Ты очень странная, Иранэ, но именно поэтому так привлекательна.

Расплылась в глупой улыбке и ткнулась губами в его шею. Но лошадь не машина, быстро напомнила о необходимости соблюдать дистанцию.

Едва не расквасив нос об Андреаса, села нормально и вновь потребовала рассказать всё о Круге, ведьмах и артефакте.

На этот раз маг согласился объяснить, почему повернул в лес и как оказался в нужном месте в нужное время.

Лошадь трусила по лесной дороге, а Андреас, периодически сверяя направление по солнцу, — с голыми кронами это несложно — рассказывал.

Для того чтобы вновь стать полноценным смертным, любимому магу требовался Круг — только он способен дать достаточный всплеск энергии, чтобы тот срезонировал с артефактом и высвободил его возможности.

Андреас пустился в долгие объяснения сути энергетики, которой обладает живое существо, но, видя, что я не понимаю, махнул рукой и опустил детали.

— Как ты знаешь, я получил тело, обжил его, но перестал стареть и отражаться в зеркале.

Я вздрогнула и удивлённо глянула на Андреаса.

То есть как он не отражается? Как вампир?