Ведьмины зелья

– Чисто теоретически – могу, но понадобятся некоторые ингредиенты и приспособления, – сказала я, заметно нахмурившись, и хотела положить руку на лоб бедняжки, когда сильные пальцы Илиодара обвились вокруг моего запястья, останавливая действие.

– Не советую ее трогать, – мрачно отозвался господин Вальдес и отвел меня чуть в сторону. – Карлос, продемонстрируй, – и его друг и помощник осторожно ткнул в бедро несчастной ручкой.

Предмет письма на мгновение завибрировал, вырываясь из пальцев мужчины, а после просто расплавился, превращаясь в небольшую разноцветную лужицу.

– Осколки и корни, что это такое?! – испуганно вскрикнула, отпрыгивая от незнакомки и несколько трусливо прячась за спину Илиодара. – И как я должна ее состояние проверить и узнать причину, если к ней прикасаться нельзя? Вам нужен не зельевар, господа, а целитель, желательно специализирующийся на запретной магии.

– Мы не можем посвящать в случившееся посторонних, а единственный, кому я доверял сейчас в больнице, – Илиодар сел за свой стол, сцепил пальцы в замок и положил на отполированную, почти зеркальную крышку.

– Нельзя втягивать отца в произошедшее… Он не знает… – призналась я робко и неуверенно, а после вспомнила о словах Катрин и тревога, вперемешку со страхом обхватили тугим обручем мои внутренности. – Мачеха… Она же сказала, что все сообщит отцу! Мне срочно нужно к нему! – и я даже впопыхах устремилась к двери, схватилась за гладкую ручку и замерла от оклика.

– Я поговорил с Эмброузом, Севина, – слова Илиодара, будто неотвратимое острие меча палача рухнули мне на голову, заставляя замереть и побледнеть.

– Что ты сделал? – мой голос дрожал от эмоций, вибрирующих в груди. Перед глазами поплыла сначала дверь, а после и моя рука, державшаяся за гладкую ручку. Моргнув, я медленно повернулась на месте, отмечая, как подобрался Карлос и быстро сел в кресло, занимая удобное место для представления.

– Поговорил, Севина, это процесс, когда сначала один высказывает свою точку зрения, а потом другой, – Илиодару было весело наблюдать за моей реакцией, а вот мне было не до смеха. Я едва сдерживалась, чтобы не метнуть в этого шутника каким-нибудь гадким заклинанием.

– Как ты мог все рассказать моему отцу?! – крикнула я с бешеной злостью – Он же болен и слаб! Его нельзя тревожить, а ты… ты… ты!.. – я кипела от ярости, что клокотала где-то внутри и в один момент сорвалась с моих ладоней снопом ярких, разноцветных искр, немного ослепляя.

Вот только до цели магия не добралась. Она рассеялась, как пыль по ветру, оставляя после себя лишь легкое сияние на стене.

– Не переживай, Севина, поверь, твой отец в полном порядке и скажу больше, не желает закопать меня при первой же возможности. Я же сказал, что все исправлю, и теперь твоя мачеха не имеет рычагов давления на тебя. Могла бы и спасибо сказать, – мне показалось, или Илиодар рассчитывал на благодарность?

– Что именно ты ему рассказал, Илиодар? – я цедила слова медленно и каждое сопровождала легким хрипом. Мне хотелось наорать на мужчину, а еще лучше влепить ему пощечину. Едва сдерживаясь, чтобы не сорваться, я впилась ногтями в мягкую плоть своих ладоней.

– Знаешь, даже несколько обидно, что по имени ты обращаешь ко мне лишь во время ссор и стресса, – заметил он, обратив мое внимание на этот малозначимый факт. Я лишь отмахнулась от этих сведений.

– Господин Вальдес, – я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, приводя свои мысли в порядок и усмиряя как-то слишком уж разбушевавшуюся магию. – А можете не ехидничать, а объяснить все нормально?! – сорвалась на банальный крик, заметив, как поежился от моего голоса Карлос, а Илиодар закатил глаза.

– Я сказал, что ты работаешь на меня, Севина, только и всего, поэтому не стоит так распыляться. К тому же, мне очень интересно, почему Эмброуз считает, что твоя мачеха холит и оберегает тебя? – он сощурил свои прекрасные глаза, и я заметила, как вспыхнула злость в темных очах.

– Он не знает о намерениях Катрин, и не думаю, что когда-нибудь поверит, расскажи я ему правду о его любимой. Мой отец гениальный зельевар, способный из мха и березовой коры сварить лучшее лекарство от хвори, но собственная семья для него великая тайна, – моя злость начала исчезать, заменяясь усталостью и некоторой обидой. Отец никогда не слушал меня, даже когда я сказала, что мачеха несколько раз ударила меня плетями по спине. Он списал тот случай на мой подростковый максимализм и сообщил, что значит, у Катрин были на то весомые причины.

После того рассказывать я перестала, а вот мстить мачехе начала. Порой она не могла покинуть ванную, содрогаясь от отравления или поноса, а ее милая дочурка при этом, стонала от желудочных колик. И самое интересное, отец отлично обучил меня заметать следы.

– Мне жаль, что все именно так, – Илиодар не врал и не играл на публику. Просто публики не было, и мы были честны друг перед другом. Его слова не успокоили и не обрадовали. Они были правдой, а она не способна облегчить нашу жизнь. Мою уж точно.

– Я рада, что отец воспринял ситуацию спокойно.