Ведьмины зелья

– Теперь ясно, откуда у тебя столько денег, Севина, – мачеха оправила свое платье, от которого в глазах рябило, и хмыкнула, с явным удовольствием цокая языком. – Уверена, твоего отца точно удар хватит, когда узнает, как ты зарабатываешь рэты для его лечения.

И тут уже я не выдержала.

Моя ладонь взметнулась вверх, и яркие искорки магии вспорхнули с кожи, устремляясь в лицо Картин, и впились в ее тело.

– Только попробуй ему что-то сказать, Катрин! – процедила сквозь стиснутые зубы. – Поверь, ты не захочешь узнать, чему отец научил меня в своей лаборатории, – прорычала я угрожающе, делая шаг к мачехе и чувствуя, как от простой драки меня уберегла лишь рука Илиодара, вцепившаяся в мою.

– Ведьма! – прошипела она, бледнея в один момент и делая неосознанный шаг назад, позорно отступая.

А я лишь не могла понять, как(!), как эта мерзкая гадина узнала о моей работе?! Еще и так быстро, словно ей кто-то очень нехороший сообщил.

Найду, убью!

Хотя нет… Это было бы слишком просто. Найду, травану, а потом закопаю.

– Ты еще пожалеешь об этом, Севина, поверь, и отца ты не спасешь! – крикнула она уже на пороге, а мои искорки вылетели вслед за ней, сбивая ее с ног, и задирая юбку. Всем прохожим открылся вид на ее худосочные и кривые ноги, а еще на безвкусное нижнее белье.

И что отец нашел в ней? Она же дура, еще и страшная!

Я начала дрожать от пережитого стресса и страха. Все чувства схлынули, а ноги стали ватными. Весь гнев просто испарился, словно дождь, обрушившийся на раскаленную лаву, оставляя после себя лишь облако пара и безнадеги.

– Она точно ему все расскажет, – судорожно шептала я себе под нос, чувствуя, как трясутся коленки и желудок сжимал спазм первобытного страха. В моей голове уже вспыхнули образы, где Катрин все выкладывает отцу, а он… не веря своим ушам, хватается за кровать и его бедное сердце не выдерживает. – Расскажет и его удар хватит. Злобная гадина, она никогда его не любила! – крикнула в сердцах, понимая, что никакие деньги не смогут вернуть мертвеца.

– Оставьте нас, – приказал Илиодар, а я и забыла, что у случившейся сцены истерики были нежеланные свидетели. Отлично, еще и опозорилась перед сослуживцами. Что они теперь обо мне подумают? Хотя… Какая разница, если после правды, мне некого будет спасать? – Тише, Севина, не переживай, – успокаивал меня Вальдес, а мне было плевать на предостережение отца и его слова о том, что прикосновения усугубляют привязку.

Плевать, потому что единственное, что уберегало меня от нервного срыва и банальной истерики – это голос и руки Илиодара. Я вцепилась в него, чувствуя, как он позволил себя обнять, а вскоре и сам прижал меня к себе, поднимая на руки, а затем куда-то понес.

Я спрятала лицо на его груди и сжала в заледеневших пальцах ткань дорогой рубашки. Илиодар был такой теплый и казался таким родным, что все внутри меня встрепенулось и перевернулось, а сердце зашлось в быстром беге.

– Не волнуйся, маленькая, – я расслышала улыбку в чарующем голосе мужчины, а после почувствовала мягкий поцелуй в волосы. – Все будет хорошо, – и последнее, что я смогла почувствовать – сонные чары.

– Вы сжульничали, – прошептала, проваливаясь в зыбкие, но такие манящие объятия сна.

– Верно, Севина, – не стал он отрицать очевидных вещей и нагло хмыкнул, нежно касаясь моих волос. Меня уложили на мягкую кровать, заботливо укрыли покрывалом и мягко провели холодными пальцами по моей щеке. – Я жулик, а еще потомок дроу, и ты прекрасно знаешь об этом, – а после меня накрыло.

Глава шестая

Задачка для ведьмы

У меня во рту непонятным образом образовалась пустыня. Язык от обезвоживания прилип к небу, а щеки, казалось, провалились. Поежившись, попыталась открыть глаза и немедленно их закрыла, чувствуя, как яркий свет ударил по нервным окончаниям, заставляя приглушенно зашипеть и зажмуриться. По голове, словно кувалдой ударили, и теперь она раскалывалась на тысячи осколков, заставляя судорожно втянуть воздух через нос.

– Ты проснулась, – услышала знакомый, с легкой хрипотцой голос и послышался шелест одежды и шаги, приглушенные, видимо, ковром.

Новая попытка открыть глаза, но теперь я предусмотрительно прикрыла их ладонью, чтобы не ослепнуть окончательно.

– Сколько я спала? – спросила несколько приглушенно и хрипло. Горло чуть саднило, словно я не дрыхла, а кричала ночи напролет без остановки. Откинув одеяло, замерла удивленно и несколько скованно осмотрела свой наряд. На мне был весьма нескромный черный пеньюар из тончайшего шелка с атласными вставками на груди. Тонкие лямочки так и грозили соскользнуть с хрупких плеч. Покраснев от смущения и злости, я быстро прикрылась, почти до шеи натянув одеяло, и гневно спросила: – Почему я так одета?! – а потом взглянула на Илиодара, ожидая какой-то реакции.