Ведьмины зелья

Я наивно полагала, что мужчина смутится, хотя бы из чувства приличия и воспитанности, но он лишь мягко улыбнулся уголком губ и уселся прямо на кровать в непосредственной близости от меня. Я едва сдержалась, чтобы не отодвинуться и не прилипнуть к резной, исписанной странными вензелями спинке из настоящего мрамора. Ох… сколько же он отдал рэтов за такую красоту? Тысячи или сотни тысяч?..

Так, мысли ушли не в ту сторону.

– Во сне кожа должна дышать Севина и спать одетой на простынях из сангарского атласа дурной тон, – сказал он, с явным наслаждением отмечая мое смущение и откровенно пялясь на меня. А ведь одеяло было пуховым, и ничего лишнего дроу увидеть физически не мог. Но он точно что-то видел.

– Кто меня переодел, Илиодар? – вспыхнула новым жаром злости, сжимая в кулаках одеяло и мечтая двинуть по наглой физиономии наследника темных эльфов. Он ведь явно издевался, еще и смотрел так, словно и без того прекрасно все изучил и прятаться за тканью и пухом было попросту глупо. Я даже не заметила, как перешла на неформальное обращение.

– Я, – заявил он прямо, а мое сердце ухнуло куда-то в живот и встрепенулось. Привязка так не к месту начала проявлять себя, ведь от мыслей, что Илиодар раздел меня, касался моей кожи, а возможно и ласкал ее своими пальцами, мягко проводя чуть шершавыми ладонями по самым нежным и чувственным местам, я чуть не сошла с ума от возбуждения.

– Что?! – у меня даже голос пропал от подобного заявления мужчины, и захотелось сделать сразу несколько вещей: первое – двинуть Вальдесу по лицу, и второе – поцеловать эти порочные, но такие манящие губы.

М-м-м… Как же не вовремя вот все это!

– За одно только это выражение на твоем лице, Севина я готов снова это сказать, – довольно оскалился мужчина и с явным удовольствием улыбнулся. Он протянул руку и кончиками пальцем коснулся моих растрепанных волос, заправил темную прядь за ухо, и словно невзначай коснулся румяной щеки. – Не волнуйся, тебя переодела Мариноль, а Жаги все это время следила, чтобы никто в комнату не вошел. Даже меня не пустили.

У меня аж от сердца отлегло. Я невольно расслабленно выдохнула, будто у меня гора с плеч упала и посмотрела на Илиодара уже менее гневным взглядом.

А вот у господина Вальдеса моя реакция вызвала обратный эффект. Он весь подобрался и заметно помрачнел. Качнув головой, мужчина со странной скорбью взглянул на меня, и устало спросил:

– Севина, каких гадостей ты наслушалась обо мне, раз считаешь, что я стану приставать к безвольной, спящей девушке? – он зарылся пальцами в свои длинные, распущенные волосы и вздохнул: – Я не настолько низкий человек, каким меня хотят видеть окружающие.

И мне стало так гадко и горько от того, что я не только поверила в то, что он совершил подобное, но еще и была убеждена в том, что Илиодар более чем способен и на большее. Сердце сжалось от жалости и злобы уже на саму себя.

Дура.

Самая настоящая.

Я действительно воспринимала Илиодара как самого настоящего растлителя и лицедея, ссылаясь лишь на то, что говорили о нем аристократы и клиенты нашей лавки. Вот только за эти несколько дней я узнала, что слухи – это лишь злопыхательства завистников и брошенных женщин, обиженных на то, что их, собственно говоря, бросили. Многие рассказывали, каким жестоким и неприятным, жестким мужчиной был Илиодар, в красках описывали, что над своими слугами и работниками он нещадно издевался и подкладывал бездыханных, уставших армид под любого, кто заплатит достаточную суммы. Ходили слухи, что господин Вальдес пользовался своей вседозволенностью, забирал невинных девушек из семей, выкупая их, и пристраивал к себе в клуб, а после первым же и проверял их возможности в качестве любовниц.

Порой наши жители были горазды не только на гадости, но и на фантастические истории, в которых главным злодеем выступал всем известный владелец «Ночной розы», которую оберегали и не позволяли закрыть, ведь покровительство было в самых верхах.

М-да… Тяжело быть Илиодаром, а еще и работать, чтобы тебя не доставали всякие неприятные личности.

Я подняла затуманенный, виноватый взгляд на Илиодара, отмечая, что он закрыл глаза, откинувшись на локти и, кажется, мысленно был совсем не со мной в комнате. Вздохнув, набралась смелости и, не сдержавшись, прикоснулась к водопаду темных, шелковистых волос, которые манили меня с первой минуты знакомства. Проведя ладонью по длинной прядке, легко коснулась напряженного, мускулистого плеча, обтянутого белой рубашкой.

– Прости, – искренне извинилась, замечая, как удивленно распахнулись потемневшие глаза и поразительно глубокий взгляд коснулся самой моей души, заставляя трепетать и судорожно сглотнуть. – Ты успел много крови попортить нашим аристократам, особенно их женам, странно было бы, не обзаведись ты парочкой неприятных слухов и эпитетов в свой адрес, – я попыталась тепло улыбнуться, но не смогла.