Ведьмы Холодного острова

Рано утром, когда Феофан Феофанович мирно храпел в своей комнатушке, Кирилл и Юля вышли из дома, сели в мотоцикл «Урал» и понеслись в сторону лагеря археологов. Солнце недавно встало. Благоухающими травами и пронзительной свежестью накатывало с полей.

Они остановились у Черного городища. Следопыт обошел боевую машину, взял с колен Юли увесистый пакет и помог ей выбраться из удобной, но тесной люльки.

— Спасибо вам, Кирилл, — улыбнулась девушка.

Она прониклась нежностью к этому мужественному человеку, истинному рыцарю, который был старше ее в два раза, но с которым она чувствовала себя исключительно хорошо. Так бывает только с очень родными душами.

— И вам спасибо, Юленька. — Кирилл взял ее руку и нежно поцеловал.

Но этого ей показалось мало!

— В другой жизни я обязательно буду с вами, Кирилл, — решительно заявила она и, встав на цыпочки, поцеловала его в губы. — Вы мой Крокодил Данди на всю оставшуюся жизнь!

Махнула рукой и с сумкой через плечо, с пакетом пошла в сторону лагеря, оставив соратника у обочины. И оглянулась только шагов через сто — он все еще стоял и смотрел ей вслед. Она махнула ему и скрылась за земляным валом.

Юля вошла в лагерь, когда он еще толком не проснулся. Бодрствовала только кухня — там варилась каша и кипятился чай. Белый пар поднимался над лагерем и уходил через деревья в утреннее летнее небо. За длинным обеденным столом, под тентом, сидел профессор Турчанинов.

Он был удивлен, еще издали увидев любимую ученицу.

— Первый раз в этом зловредном месте ты выполнила мою просьбу предельно четко. Появилась на зорьке. Даже не ожидал, Пчелкина.

Юля сняла с плеча сумку и плюхнула ее на стол, поставила пакет, села на лавку напротив педагога.

— Во-первых, здрасьте, Венедикт Венедиктович.

— Прости, Юленька, прости. Здравствуй, солнце мое.

— А во-вторых, как вы себя чувствуете?

— Как я себя чувствую? Пока жив, как видишь. Даже давление вошло в норму. В моем сердце ветер перемен, Пчелкина. И в твоем сейчас будет тоже.

— Да что еще случилось?

— После того, как я сообщил ректору, что маньяк убит и преступление раскрыто, и ни к кому из студентов больше вопросов нет, все чисты перед законом, ректор сказал, чтобы мы собирали манатки.

— Как это?

— А так это, Пчелкина. Нас перебрасывают на другие археологические раскопки, в Подмосковье, где уже десять лет наши коллеги изучают палеолитическую стоянку. Не бог весть что, но тоже интересно. Вроде бы.

— И это не обсуждается?

— Ни в коем случае, — покачал головой он.

— Когда уезжаем?

— Автобусы будут сегодня после обеда. На вокзал и домой. На Клязьму. В село Тараканово.

— Разумно, — кивнула она. — Что может случиться с группой студентов под Москвой?

— Вот именно.

Она встала, потянула за собой сумку. Достала из пакета самое красивое яблоко и протянула его педагогу:

— Мытое.

— Спасибо. — Тот взял яблоко.

— Пойду вещи собирать, Венедикт Венедиктович.

— Иди, Пчелкина, иди, — согласился профессор Турчанинов.

Скоро Юля забралась в свою палатку, там тихонько посапывали в обнимку «гигант» и «плакса», как она называла своих друзей — Чуева и Римму. Все было чинно — они спали в одежде.

Юля подобралась и толкнула Сашу в бок.

— Сашка, — тихонько сказала она. — Чуев!

— Не толкайся ты, Римка, — сквозь сон пробубнил тот.

— Это я, Юля!

— Что?

— То самое.

Чуев сонно обернулся.

— Пчелкина?

— Да.

— Откуда ты?

— Из Раздорного. Как твоя подопечная, пришла в себя?

— Немного. А Римка приятная на ощупь, кстати, — многозначительно заметил Чуев и теснее прижал к себе спящую девушку.

— Не сомневаюсь.

— Кто там? — промямлила Скворцова.

— Пчелкина явилась, — протянул Чуев.

— А-а! Не запылилась.

— Ложись, Пчелкина, поспи, — дал рекомендацию Саша.

— У меня, сони, для вас кусок жареного гуся и литровая баклажка с домашним вином. Деревенский хлеб, овощи, фрукты и ягоды.

Оба, Чуев и Скворцова, уставились на однокурсницу.

— Откуда? — спросил Саша.

— Оттуда, — ответила Юля. — Будете завтракать?

Гигант и плакса ели в палатке, чтобы никто на них не напал и не стащил еду. Заспанные, плохо соображавшие, ели с жадностью проголодавшихся щенков-переростков.

— Сашка, сходим на озеро, на прощание? — когда трапеза подходила к концу и умиротворение и счастье отразились на лице Чуева, спросила Юля.

— Искупаться? — вспыхнула радостью Римма. — Давайте, а?!

— Может быть, искупаться, — пожала плечами Юля. — Да просто прогуляемся. Не сидеть же тут, пока эти автобусы за нами приедут. Пошли. Лодку твою возьмем, поплаваем.

— Тебя на остров, что ли, тянет? — предположил Чуев. — Ну так я с тобой не поплыву. Даже за этого гуся, — он кивнул на косточки. — И за вино.