Ведьмы любят Рождество (СИ)

«Остра на язык. И не так глупа, как остальные человечки. Короче, Софья, благодарность моя не знает границ, но в пределах разумного. Ты меня больше не поливаешь этой горючей гадостью, а я… ну, скажем, сниму с тебя проклятье».

Какое еще проклятье? Нет на мне никаких проклятий!!! У меня бабуля — лучший специалист, она бы не пропустила!

«Может, не успела? Свежее проклятье, сегодняшнее».

Это что же получается? Получается, Колобкова даже не сглазы, проклятья вешает?!

«Получается».

— А что за проклятье? — осторожно спросила я.

«Ты только не расстраивайся, — в голосе Тервейна послышалось сочувствие. — Проклята ты на любовь к дракону».

А вот это — полная чушь. Колобкова про драконов и не слышала ни разу, даром, что «Хоббита» даже по телевизору показывали.

«Ну, может, я немного ошибся, прокляли тебя на любовь к первому встречному. А поскольку первый встречный был я, вот и сделал выводы».

А может, ты просто мне нагло врешь? Уж если на то пошло, первым встречным Леший был. И что? Почему же я в него-то не влюбилась?

Голос в голове озабоченно хмыкнул.

«Дело еще серьезней, чем я предполагал. Ты отрицаешь, что влюбилась, а такое проклятье, уже пустившее глубокие корни, снять будет гораздо сложней».

Врет. Ну врет ведь.

«Позволь мне заглянуть в тебя. Обещаю, сделаю все, что смогу».

Заглянуть? Как это?

«Не забивай этим свою прекрасную головку. Я владею особой магией…»

Менталист, что ли? Не-ет, никаких заглядываний, потом, не приведи Господь, у психиатров лечиться!

«Ну, не хочешь, как хочешь. Я — единственный, кто совершенно бескорыстно готов помочь, а ты…»

А, вот теперь понятно. Дашь на дашь. Не так я представляла себе драконов… Но любая форма жизни имеет право…

«Мы — не просто какая-то форма жизни. Мы — любимцы демиургов, и магии в нас больше, чем в…»

Хвастуны вы и вруны. Хоть и магии больше. Кстати, насчет магии.

— Тебе достаточно силы, чтобы вернуться в свой мир? Или дать еще?

Дракон молчал. Я даже испугалась, что ему снова стало хуже. И подняла глаза.

— Ты уникальная, Софья, — вполне внятно и вслух сказал этот льстец. — Умная, добрая, с юмором…

А еще красавица, хоть и не комсомолка. Все это слышала миллион раз.

— Я показал себя с худшей стороны, но ты все равно готова поделиться силой, чтобы я вернулся в свой мир. Это удивительно, понимаешь? И не менее удивительно то, что тебе наплевать на мою внешность. Другие вешались на меня, даже если… Впрочем, пусть у тебя останутся хоть какие-то иллюзии.

Гм… Вот тут зависла я. То есть все это было намеренно…

— С твоей внешностью… так получилось, потому что я слепила в фотошопе себе жениха. По странной случайности это вылитый ты.

— Правда? А что такое фото… чтоп?

Я со вздохом достала мобильник и открыла профиль моего «летчика». Теперь завис дракон.

— Это магия?

— Это технология. У нас мир немагический, не забыл?

— Дрмптлбвррррр! — Тервейн вдруг зарычал и швырнул мой мобильник в стену.

Благо Агапыч не оплошал. Принял мобильник, как футбольный мяч на воротах, высунувшись по пояс из стены.

Я плавно отодвинулась подальше, готовясь к худшему. Дракон волшебным образом отживел, внезапно оказался одетым в свои иномирные одежды и сидящим, будто не он только что изображал умирающего лебедя, раскинувшегося на моих простынях. Но вроде успокоился.

— Пошто техникой дорогой инпортной швыряешьси? — Агапыч аккуратно передал мне айфон.

— Я понял, — сообщил дракон. — Он обвел меня вокруг хвоста, как недолётка!

— Кто? — в два голоса спросили мы с Домовым.

— И она тоже постаралассссь, — прошипел Тервейн, явно не слыша нас.

— Он и она, — пожал плечами Агапыч. — Ты поконхретней! Сородичи твои чуды-юдины?

— Какой же я идиооот, — дракон запустил обе руки в свои роскошные каштановые волосы (как я смогла слепить такого в фотошопе, удивительно).

— Так ты расскажи, легче станет, — с убежденностью сказала я.

Он поднял голову и огляделся, как в первый раз, не узнавая ни меня, ни дом, ни Агапыча. Мне стало так его жалко… Бедняга, один в чужом мире, брошенный помирать, и, похоже, своими же…

— Ты не кручинься, чудо-юдо, сейчас чайку попьем да обсудим, чем горю твоему помочь, — Агапыч у нас всегда за справедливость.

— Он прав, Тервейн, пошли пить чай, — я протянула дракону руку.

Дракон посмотрел на меня донельзя странно — со смесью удивления, непонимания и… как будто, восхищения. Взял мою руку в свои и поцеловал. Это было неожиданно и… очень приятно.

— Спасибо, Софья.

Потом мы пили чай — дракону Агапыч наливал в заварку кипяток — и слушали о непростых взаимоотношениях в семействе Тервейна.

Заправляла всеми делами семьи двоюродная бабка — дама непростая во всех отношениях, начиная с имени — Цхас… или Цкас… как-то там дальше. Имечко из семи слогов, половина шипящих, я не запомнила. Папенька Тервейна приходился ей родным племянником и, как оказалось, весьма плодовитым драконом. Двоюродная бабка Ц. не поленилась и разыскала всех его детишек — трех дочерей и шестерых сыновей.

— Ей, поди, делать больше нечего? — сочувственно поинтересовался Агапыч. — Аль родная кровь для чего-то понадобилась?

— Понадобилась, — с досадой ответил дракон. — Сын у нее пропал.