Ведьмы отдыхают

– Я не платила за экзамен, – резко проговорила я после ошарашенной паузы. – У меня денег не было, а родители дать отказались. Просто на экзамене порыдала перед профессором. Довольна теперь?

– Так и знала! – с торжеством в голосе воскликнула она.

В итоге амулет разбил два окна, сорвал занавеску и, пробив каменной вершиной глиняную стенку, застрял в большом горшке, стоящем в углу веранды, за деревянной лоханью. Пока я со вздохом пыталась вытащить истрепанный волан из ловушки, за спиной заплескалась вода. На поверхность пруда, взбудоражив лотосы, вынырнул клыкастый сосед и принялся с подозрением наблюдать, какого черта перед его носом топчутся.

Растение в горшке росло ветвистое и чем-то напоминало помидорный куст с алыми бутонами. От приближения тепла венчики сами собой раскрылись. В лицо пахнуло сладковатым запахом тлена, я даже отпрянула. Мигом стало ясно, отчего горшок перенесли из гостиной на воздух и задвинули в самый дальний угол веранды. От зловонного аромата дом спасало лишь то, что двери на веранду были закрыты на тот случай, если соседушка решит переползти из прудика в пустую ванну и обсохнуть на солнышке…

Внезапно перед мысленным взором промелькнуло смутное воспоминание об этом самом горшке, наполненном сухой землей, в которой давным-давно ничего не росло.

– Да быть не может…

Я недоверчиво присмотрелась к кустику. Веточки тянулись в разные стороны от прямого тонкого ствола. Лакированного, полированного, с печатью королевской магической лавки.

– Черт возьми, палочка нашлась!

От крика, огласившего всю округу, дракон ушел под воду. Не иначе как потерял сознание. Подружки вывалились на веранду. Вернее, выскочила только Эмма, а Харриет предпочла высунуться из дверей только на верхнюю половину.

– Моя палочка пустила корни! – указала я пальцем в странное растение. – Проклятие, я ее искала по всему городу, а она цвела и пахла на нашей веранде!

– Да она не пахнет, а смердит. – Сморщившись, Эмма зажала нос.

– Зачем ты ее посадила? – спросила Харриет.

– Откуда я знаю? Может, не хотела уронить в пруд, – предположила я. – И знаете что?

– А? – уточнила она.

– Мне говорили, что палочка сделана из золотой ели! Сказали, что за такую палочку не грех заплатить! – возмущалась я, осознавая, как меня чудовищно накололи в королевской магической лавке, когда в прошлом году во время работы обуглилась старая палочка. – Не пойму, где ель?! Что из нее выросло?! И почему оно так ужасно пахнет?

Палочку я вытягивала, как репку, утвердив ногу на краю тяжелого горшка. Вытащить с первого раза не удалось, только листья с цветами ободрала. Наконец она вылезла, обнаружив не тонкие несмелые корешки, а натуральные корни, длинные и сильные, как у неприхотливого одуванчика. Благородные растения, знаете ли, не цепляются за почву так, словно знают, что через неделю будут безжалостно выкорчеваны. Мне продали палочку из какого-то подзаборного куста без роду и племени, а денег взяли как за аристократическую ель, выращенную в королевском питомнике.

Да обалдеть!

С разлапистым кустом в руках, в гробовом молчании я мрачно пересекла гостиную и закрылась на крошечной кухне. Ветки и корни отпиливала ножом для хлеба. Почти вместе с пальцами. Кое-где пришлось подчистить, кое-где подрезать. В итоге у меня в руках была кривоватая палка-копалка с потемневшим острием. Купленная – черт возьми! – в рассрочку.

Я потрясла раскуроченный артефакт, чтобы он пробудился. Надежда издыхала в корчах, но острие затеплилось серебристым огоньком. Разгоралась магия неохотно и наконец вспыхнула ярким светом. А потом в разные стороны с треском посыпались искры, словно палочка взбрыкнула и пыталась доказать, что она гордое неопознанное дерево, а не какой-то там паршивый артефакт.

– Сожгу, – сквозь зубы пригрозила я, глядя на плюющий в разные стороны кончик бывшей соратницы.

Соратница, словно бы понимая человеческую речь, истерить прекратила, выплюнула остатки искр и загорелась ровным, ясным светом.

– Пробудилась? – заглянув в кухню, шепотом спросила Харриет, как если бы мы находились в лекарской палате, где больному под летаргическим сном отрубали лишние ноги и руки.

– Сейчас проверим.

С мрачным видом я решительно пошагала к окну.

– Божечки-божечки, а может, не надо? – заволновалась подруга, следуя за мной по пятам. – Оставь уж как есть. Сейчас Броди позовем, он стекольщика пригласит…

Под действием заклятья осколки подлетели с пола, завертелись в воздухе и по очереди встали мозаичными кусочками в разбитое стекло. По трещинам пробежала искра, и неровные полосы окрасились черным цветом, словно очерченные чернильным пером. Вышел вполне себе симпатичный витраж. Неожиданно, конечно, но что еще ждать от магической палочки, возомнившей себя кустом?

– Ну… – Я отошла на шаг, обозревая творение рук своих. – Могло быть и хуже.

До вечера палочка три раза пыталась выпустить несмелые ростки, безжалостно срезанные ножом, и еще разок зацвела красным цветком, перепортив в доме воздух так, что пришлось проветривать комнаты. Потом она смирилась с участью рабочего артефакта и перестала дурить.