Ведовство и ведьмы в Англии. Антропология зла

Говоря об анонимности в ту эпоху, следует иметь в виду, что очень часто имена известных памфлетистов могли быть всем известны и при отсутствии подписи под произведением. Инициалы же могли проставляться с тем, чтобы приписать сочинение никому не известного автора уже известному памфлетисту. Подпись инициалами также часто трактуется специалистами как стремление к положению инкогнито со стороны автора, или, по меньшей мере, его нежелания открыто афишировать себя. Причины этого до конца не ясны [579], но, возможно, они связаны с представлениями о социальном статусе и престиже, ибо писать популярную литературу считалось по тем временам делом не престижными даже позорным для автора [580]. Тем не менее, с 1637 года по распоряжению Звездной Палаты было запрещено издавать анонимные произведения, и на каждом опубликованном издании требовалось печатать имя автора. Поэтому, вероятно, что инициалы вместо полного имени автора иллюстрируют некий компромисс между автором, желающим по каким-либо причинам остаться анонимным и издательством, следующим букве закона. Так или иначе, рассматривать инициалы/псевдонимы как маркированное авторство в строгом смысле, не верно [581].

Кстати сказать, 5 неанонимных памфлетов (из 40) — это английские переводы иностранных памфлетов, изданных в других странах (Франции, Германии, Швеции). Таким образом, из 156 памфлетов неанонимными в строгом смыслеявляются только 35 памфлетов. Эта цифра вполне репрезентативна и позволяет с уверенностью говорить об анонимностикак характерной черте английских антиведовских памфлетов [582].

Анонимность способствовала созданию художественного эффекта отстраненности конкретного автора, иллюзию его отсутствия за текстом. Как правило, авторы памфлетов пользовались объективным стилем, вызывающим впечатление беспристрастностиавтора и объективностиподаваемой им информации. Для этого памфлетисты часто аппелировали к надежности и объективности своих источников информации: «Теперь касательно ее(ведьмы — Ю. И.) злобных деяний я расскажу только то, что было истинно подтверждено против нее заслуживающими несомненного доверия свидетелями…» [583]. В очень редких случаях для иллюстрации достоверности (и в пользу своей правоты) автор мог присоединить к памфлету копию какого-нибудь оригинального документа, как это сделано, например, в уникальном памфлете 1652 года, написанном с целью реабилитации казенной за ведовство женщины [584]. Однако, в противоположность таким демонстрациям объективности, памфлеты всегда отражали чью-либо позицию. Принимая во внимание то, что публикация подобных текстов (как и издательское дело, в принципе) в рассматриваемый период уже находилось под контролем государства [585], что, в свою очередь, иллюстрируется фактом одобрения их цензурой [586], разумно предположить, что они отражали, если не официальную позицию властей, то, по меньшей мере, не противоречащую таковой относительно судов над ведьмами. В отдельных случаях, когда они писались по заказу конкретных заинтересованных лиц, связанных с тем или иным судебным процессом против ведьм, памфлеты, естественно, содержали идеи, которые были выгодны их заказчикам [587]. Однако, в любом случае, информация в памфлетах транслировалась в общество в виде готовой интерпретации, что позволяло использовать памфлетную литературу как своего рода печатный инструмент для формирования общественного восприятия ведовства и влиять, таким образом, на общественное мнение относительно этого вопроса.