Ведун поневоле

– Поздно, Гамаюн, поздно! Я бы еще понял, если бы ты был простым ратником, но нет – ты ведун. А ведун никогда не забывает о собственной сути! Если бы ты был сосредоточен, ты бы смог прочувствовать врага, таящегося в избах и теремах, а особенно шамана, ожидающего нас. Но нет. Желание мести перебило все способности!

– Полно тебе, Ратибор! – Евпатий не совсем понимал увещевания старшего товарища, радуясь победе, – мы все равно смяли монголов, и вырезали их изрядно!

– Да, Евпатий. Изрядно. – согласился было с ним монах, – на одного волчка или соколика где-то пять сабель монгольских пало. Хорошо ли это? В цифрах то да, но огляди свои ряды, Коловрат!

Медленно, ошарашенно по улицам ходили уставшие дружинники и мужики, выискивая средь павших тела близких товарищей.

Если даже учесть, что несколько сотен соратников по прежнему медленно вытягивалось из леса, общее количество бойцов, оставшихся в строю, никак не превышало полутысячи, при полной потере конной части.

От таких наблюдений стало не по себе. И уже никто не вел счет убитым врагам.

– Созывай всех, Гамаюн! – тихо сказал Ратибор, словно подводя итог, – уходить надо, как можно скорее.

Глава 14. Начало конца.

Ночной переход сквозь леса, после горячего боя, показался адовой мукой. Нещадно саднило плечо, вскрытое острием иностранного оружия. Саднило и сердце, вновь потерявшее двух друзей. Компании говорливого Олега и молчаливого Мирослава не хватало в дальнем переходе.

Мой обоюдоострый меч, обладая значительно худшим качеством стали, пришел в негодность после долгой рубки и поэтому, не видя лучшей альтернативы, в дальнюю дорогу я взял инкрустированный алыми рубинами ятаган, примеряя по руке непривычное оружие.

К моему удивлению широкое лезвие, заточенное с одной стороны, оказалось отлично сбалансированным и, не смотря на тяжесть, легко высекало витиеватые узоры в воздухе.

Ребристая ручка, пригодная как для одноручного, так и для двуручного боя, была туго перевязана кожаными ремнями и совершенно не скользила в облаченной и голой ладони.

Отступать приходилось быстро. В угоду скорости было предпринято несколько мер: щиты из-за тяжести пришлось оставить в наскоро оборудованном схроне, как и большинство дополнительного вооружения. Некоторые дружинники, чувствуя опасность нашего положения, сняли со своих плеч и броню. Повсеместно чувствовалось серьезное напряжение духовных сил, хоть явной опасности не было в пределах видимости.

Ночь прошла на одном дыхании. Звезды качались над головой в такт шагам, потешаясь над потугами горсти людей вырваться из затягивающихся пут окружения. Враг, перемещаясь параллельно с нами, тревожил воображение далекими раскатами труб и боем барабанов.

Лишь наутро бесчисленные толпы татаро-монголов появились со всех направлений, отсекая любую дорогу для отступления. Доведенный нашими деяниями до бешеного исступления Бату-хан, узнав о ночной атаке на любимого наставника Субудая, приказал стянуть все близко расположенные силы для зачистки района нашей последней атаки, которых набралось до 40000 тысяч сабель.

Много пришлось маневрировать в этот день. Стремясь укрыться в густых лесах и болотах, отряд старался не показываться на виду, намереваясь тихо оторваться от неприятеля. Тщетно. У противника воинов было столько, что в оцепление попадали целые леса.

Понимая, что отсидеться под защитой вековых стволов не удастся, Евпатий приказал выйти в поле, чтобы стремительным рывком укрыться в древних развалинах крепости, высмотренных зорким Алешей вдалеке.

Решение было сиюминутным, но необходимым. Кинувшись через открытое пространство бегом мы, пользуясь замешательством противника, невозбранными взошли в диковинные, древние палаты, опоясанные монолитами полуосыпавшихся от времени стен.

      Крепость, хоть и была мертва множество веков, поражала своими размахами. Чудилось, что под гулкими, обрушенными сводами старых палат все еще бродят невиданные, неведомые исполины, воздвигшие столь массивные бастионы. Странное чувство уже было мне знакомо – подобные ощущения я испытывал, покидая Рязань рукотворными переходами под землей.

Ни смотря на полное окружение, сам Евпатий перед боем внимательно осмотрел останки древних, диковинных фресок и странных механизмов:

– Да уж! Чудна земля Русская! Каких только таинств не скрыто на ее просторах! – прошептал Коловрат, задумчиво поглаживая металлический остов древнего агрегата, – человеческому разумению и рукам такое не под силу. Разве что великанам!

– Полно тебе, друже! Ничего необычного, – упрямо перечил консервативный Ратибор детскому восхищению воеводы, – дай нашему ремесленнику вдоволь камней, металла, да жизни мирной век и ты сам поразился бы, каких высот зодчества и технологий достигла бы Русская земля!

– Увы, Ратибор, увы! Ни нам, ни Руси не вдеть мира, пока с улюлюканьем, по просторам земли отеческой носятся Батыева полчища. Сделаем же так, чтобы унести с собой в могилу как можно больше захватчиков!