Ведун Сар

Афраний не выразил восторга по поводу прибытия незваного гостя, но принял комита агентов с неискренней любезностью, свойственной всем римским патрикиям. Человек раздражительный и желчный, Афраний тем не менее умел в случае надобности обуздывать свои эмоции и даже выказывать расположение людям, не заслуживающим, по его мнению, такой чести. Ореста он считал просто выскочкой и неудачником, пытающимся втереться в доверие к влиятельным людям.

— Даже не знаю, высокородный Орест, поздравлять тебя с новым назначением или выражать соболезнование.

— Почему? — искренне удивился таким словам сын Литория.

— Твоими предшественниками на этом посту были сам божественный Авит и высокородный Туррибий — выдержать сравнение с такими людьми не каждому под силу.

— Я справлюсь, — спокойно сказал Орест, салютуя хозяину наполненным до краев кубком.

Худое лицо Афрания перекосила презрительная усмешка, однако он нашел в себе силы, чтобы пожелать гостю успеха в служении на благо божественного Авита и Римской империи.

— Ты ведь хорошо знал матрону Пульхерию, сиятельный Афраний? — задал заранее приготовленный вопрос Орест, пристально при этом глядя на хозяина.

Вопрос, вроде бы совершенно невинный, почему-то заставил префекта поперхнуться вином и отставить кубок в сторону. При этом в небольших глазах его загорелись злобные огоньки.

— Ее знали многие, — пожал плечами Афраний. — И многие боялись, считая колдуньей.

— По моим сведениям, именно эта женщина организовала убийство кагана Аттилы. Во всяком случае, именно она привела в его стан женщину по имени Ильдико. Многие осведомленные варвары считали ее жрицей богини Лады очень высокого ранга.

— А какое мне дело до венедской богини? — презрительно хмыкнул Афраний. — Ты удивляешь меня, высокородный Орест.

— По моим сведениям, префект, Пульхерию убили люди Петрония Максима.

— Божественный Петроний уже два года как мертв! — побурел от гнева префект.

— Тогда почему жив ты, сиятельный Афраний? — жестко спросил Орест. — Ведь у русов Кия очень длинные руки.

Афраний с трудом пересилил желание запустить кубок в бледное, лишенное жизненных красок лицо гостя. Этот выкормыш кагана, обманом втершийся в доверие к божественному Авиту, оказался куда более опасным человеком, чем префект до сих пор полагал. А главное — очень осведомленным.

— Ты участвовал в убийстве Пульхерии, Афраний, и тем не менее Ратмир тебя пощадил. И сделал он это, надо полагать, не по доброте сердечной.

— Мы заключили договор, — нехотя признался Афраний. — Я указал ему место, где Петроний закопал его мать-колдунью, а он за это обещал мне сохранить жизнь. И, как видишь, держит слово.

Любой другой человек на месте Ореста, скорее всего, усомнился бы в искренности префекта Рима, но сын Литория очень хорошо знал, какое значение варвары придают погребению своих близких. А в данном случае речь шла не просто о женщине, а о ведунье богини Лады, чей уход из этого мира должен быть обставлен в соответствии с древним ритуалом. Ратмир потерял бы уважение волхвов, если бы не отдал долг праху своей матери.

— Божественный Авит опасается, что Ратмир узнает о готовящемся вторжении готов в Испанию и успеет предупредить рекса Ярого.

— Если и узнает, то не от меня, — отрезал Афраний, недружелюбно косясь на словоохотливого гостя.

— Есть еще одна причина, которая заставляет меня охотиться за опальным патрикием, — задумчиво проговорил Орест. — Наследство Аттилы. После смерти кагана казна попала в руки его сына Эллака. Но Эллак потерпел поражение в битве с венедами и остготами. И с тех пор о золоте, награбленном по всей ойкумене, никто не слышал.

— Большая сумма? — насторожился Афраний.

— Умопомрачительная, — усмехнулся Орест. — По моим сведениям, казну кагана поделили между собой победители Эллака. Их всего четверо: князь гепидов Родован, рекс остготов Тудомир, княжич Сар и патрикий Ратмир. На долю каждого пришлось ценностей по меньшей мере на десять миллионов денариев.

— Не может быть! — ахнул потрясенный Афраний.

— Это ведь ты, префект, сообщил Ратмиру о римском посольстве в Константинополь? — неожиданно круто сменил тему разговора Орест.

— О посольстве дукс узнал от Климентины, — нахмурился Афраний.

— После чего он встретился с тобой, — спокойно продолжил Орест. — И ты сказал ему, что божественный Авит сделал ставку на Прокопия как союзника в будущей войне с варварами.

— Он и сам обо всем догадался, — нехотя признался префект. — У Ратмира и без меня хватает осведомителей. Ты себе не представляешь, какую сеть соткала по всей империи эта паучиха и сколько патрикиев в нее угодило. Я уже не говорю о плебсе.

— Ты имеешь в виду Пульхерию?