Ведуньи из Житковой

Дора готова была расплакаться. У нее никак не получалось передать словами то, что она чувствовала. Остаток дня она провела на вершине холма. Слезы полились только тогда, когда на их пустошь опустился вечер и из гро-зенковской долины ей начали подмигивать освещенные мерцающими телеэкранами окна. Мир, к которому она никогда не будет принадлежать, зажил своей ночной жизнью.

А несколько недель спустя у них объявилась та белая змея. Это уж для Доры было слишком. В ту минуту, когда Сурмена с несчастным выражением лица тяжело уселась на скамейку на крыльце, Дора ожесточилась против всех этих глупостей, с которыми была вынуждена из-за нее мириться. Она больше не хотела в них верить.

Вот только буквально через несколько минут к ним на пустошь, задыхаясь, вскарабкалась почтальонша и достала из своей расплющенной кожаной сумки ту самую бумагу.

Письмо простояло на столе, прислоненное к стеклянной банке с луговыми цветами, весь остаток пятницы, всю субботу, все воскресенье, нетронутое, все так же поддерживаемое банкой, вода в которой из-за жажды стеблей постепенно убывала. Лишь вечером в воскресенье Дора спросила, собирается ли Сурмена его открывать. Та только головой покачала.

— Оно же с официальной печатью! — сказала Дора.

Сурмена хромала по комнате, готовила тарелки к ужину, ставила на плиту воду, рассыпала ложечкой по чашкам кофейный напиток.

— С официальной печатью — значит, важное. Почему ты в него даже не заглянешь? — настаивала Дора. Сурмена опять только плечами пожала.

— Будто у меня других дел нет. Кто скотину загонит, а? Кто после ужина уберется, а? — бурчала она, подкладывая в огонь поленья.

Но стоило ей выйти, как Дора быстро разорвала конверт и пробежала глазами по строчкам. Якубек с интересом наблюдал за ней через стол.

Она помнит, что к моменту возвращения Сурмены ей едва дышалось.

— Прочти это, — шепнула она просительно и нерешительно протянула руку с письмом.

Сурмена обошла ее, точно не заметив, и молча остановилась у плиты, где в кастрюле уже булькала вода.

— Ты не можешь это просто так оставить! — в ужасе крикнула Дора, и от прозвучавшей в ее голосе настойчивости Якубек весь сжался.

Сурмена глянула на нее с холодным безразличием.

— Что мы будем делать? — спросила Дора и всунула ей в руку листок, в уголке которого виднелся потный отпечаток Дориного пальца. Сурмена даже не нагнулась. Глядя в упор на девочку, она положила письмо рядом с конфоркой, на горячий край плиты, и невежливо отвернулась.

Сурмена была упрямой, и Дора хорошо это знала. Но вот чего она до сих пор не подозревала, что ей прежде даже в голову не могло прийти и что она осознала только сейчас, словно озаренная светом молнии, так это то, что Сурмена не умела читать.

Дора растерянно взяла лист бумаги и прочитала вслух:

Окружное отделение Общественной безопасности г. Угерский Брод Управление уголовного розыска ЧССР Сурменовой Терезии Житковая 28, округ Угерский Брод

Повестка

В связи с подозрением в совершении преступления, заключающегося в причинении вреда здоровью по неосторожности вследствие осуществления неквалифицированной врачебной практики, а также в мошенничестве, предусмотренного § 224/1 и § 250 уголовного кодекса, 17.6.1974 г. Вам надлежит явиться в приемные часы в Окружное отделение Общественной безопасности г. Угерский Брод для дачи объяснений по делу о незаконном проведении аборта, повлекшего смерть Анны Пелчаковой. С собой иметь настоящую повестку и удостоверение личности.

Примечание

В случае если вызванный повесткой гражданин не может явиться для дачи объяснений, он в соответствии с § 66 закона № 141/1961 Свода законов обязан документально подтвердить уважительную причину неявки. Лицо, без достаточных оснований не явившееся по вызову, может быть подвергнуто штрафу в размере до 500 крон (§ 66, п. 1 Уголовного кодекса).

Подпись: начальник Новак

11.6.1974 г.

Когда Дора закончила чтение, Сурмена так и продолжала сидеть с безразличным видом. А вот Якубек раскапризничался. Не потому, что понял содержание письма, но из-за ужаса, с каким Дора читала предложение за предложением. В конце концов плач Яку бека напугал и Сурмену. Гречневую кашу по приготовленным тарелкам она раскладывала дрожащими руками. Ужинали они в молчании. Потом все вместе помолились, сначала Отченаш, после — за Сурмену, и пошли, как обычно, спать.