Ведуньи из Житковой

Преславным, мудрейшим и прозорливейшим господам — наш поклон! Поступая согласно учению высшего права, мы повелели, дабы Катержина Дивока, дурной памяти, была обезглавлена мечом, при каковой экзекуции, однако же, палач надлежащего умения не выказал, ибо не сразу отрубил ей голову, а со второго лишь раза. В чем он перед правосудием покаянно ответ держал, а посему мы за него Вашеств просим, уповая, что вы ему это милостиво простите. Касаемо же наказуемой особы, то, наместо казни приведена будучи и судьей увещеваема в последние жизни мгновения перед Богом и людьми покаяться, Дивока отперлась от всего, за что приговорена была к казни, говоря, что ни перед кем ни в чем не повинна, разве только вина ее в том, что она травы ведает и их силу в помощь людям и их недуж-ливым детям использовала, тогда-де она виновна, но не в том, что у себя дома колдовала или на тамошних мужчин одурь наводила заговорами, в том она неповинна. Засим взывала она к справедливости ежели не почтенного суда, то палача, который ее знал, из-за чего с первого раза промахнулся. К чему следует прибавить, что, хотя казнь Дивокой народ сперва с одобрением встретил, но в тот же день ее принялись называть мученицей, что, дескать, стала жертвой наговоров, а о богопротивных делах ее, которые якобы столько раз местным детям жизнь спасали, было забыто. За то, что палача отрядили, Ваших Милостей благодарим, каковой от нас за свою смиренную службу должным вознаграждением удовлетворен был.

Июня 13 дня 1667 года остаемся Ваших Милостей покорные сыны в праве и судья города Бойковице

За окнами гостиничного номера светало. До Дориных ушей долетал постепенно усиливающийся гул улицы, отпугивающий ночные тени и ожившие судьбы обеих женщин. Лица Катержины Сганелки и Катержины Дивокой в Дорином воображении потихоньку бледнели, пока полностью не исчезли.

Не спуская глаз с пробуждающегося дня, она резко захлопнула черный том. Пора было вставать и возвращаться к делу Сурмены.

АРХИВ: ДЕНЬ ВТОРОЙ

Ровно в восемь она стояла перед нужной дверью. После второго звонка из динамика наконец послышалось «Архив, здравствуйте»; слова терялись в кусках еды, которую громко глотал ответивший.

Склонившись к микрофону, Дора вплотную приблизила к нему рот:

— Я иду смотреть документы.

Раздался щелчок.

Бегом преодолев винтовую лестницу на третий этаж, она положила в специальную ячейку пальто и расписалась в книге посетителей.

— Дора Идесова, — доложила она архивариусу, выглянувшему из стеклянной будки. На столе перед ним лежала на промасленной бумаге копченая колбаса, вокруг валялись надкусанные рогалики, стояла початая бутылка молока, и среди всего этого — пачка сигарет. Memento mori[5], вздрогнула Дора.

Архивариус повернулся к полке за столом и затем протянул Доре дело Сурмены. Сверху положил листок с ее требованием:

— Распишитесь, пожалуйста!

И вот она уже сидит на своем стуле в углу комнаты и перелистывает документы в поисках того места, где остановилась вчера.

95

Районное отделение Государственной безопасности, Угерске Градиште, III отдел

Оперативному работнику ГАДАЛКА

Указания по ведению дела

СУРМЕНОВА ТЕРЕЗИЯ