Ведуньи из Житковой

— О Фуксене? Ну так, кое-что… — ответила она уклончиво. — Сурмена один раз упомянула ее, когда я приезжала к ней в Кромержиж, но смысла в ее словах я не уловила. Как будто она хотела меня о чем-то предупредить… Знаете, она уже так одурела от этих лекарств, что, кажется, не понимала, что Фуксены давно нет в живых.

Багларка утвердительно кивнула.

— Ав остальном она о Фуксене никогда не говорила, — прибавила Дора.

— Ну меня это не удивляет, — осторожно заметила Багларка, а через какое-то время, словно ее распирало, закончила: — Ее судьба, может быть, лучше всего доказывает, какие ведуньи были несчастные. Чем больше дар, тем горше жизнь. И смерть. Фуксена умерла в самом конце войны — но как умерла! Ее убили, как собаку, — сказала Багларка, искривив лицо так, что ее возмущенно сморщенная губа чуть не коснулась носа.

Дора была ошеломлена. Фуксена умерла в войну? Фуксену убили, как собаку? Она никогда об этом не слышала.

— Убили? А кто? — спросила она Багларку.

Та заюлила.

— Ну, девочка, это никому не ведомо. Тут проходил фронт, в лесах было полно разных людей, да и местные любили решать споры не в суде, а напрямую. Ты и сама знаешь… чай, слышала, как Трмелак поджег соседа в постели, об этом и в газетах писали… ну, будто тот угорел… совсем недавно, и месяца не прошло. Такое только в Копаницах могло случиться. Может быть, и с Фуксеной кто-то свел личные счеты. Фуксена ведь жила с Магдалками, а это была нехорошая компания.

Дора навострила уши. Магдалки? Но это же фамилия Йозефины Сурменовой по мужу!

— Фуксена жила у Магдалов? А кем они были? — поинтересовалась она; Багларка запнулась.

— Магдалы-то? — переспросила она неуверенно, как будто впервые слышала это имя, а потом выдавила из себя: — Ну-у… была такая странная семейка в Поточной.

Дора какое-то время подождала дальнейших разъяснений, но так как Багларка не собиралась продолжать, спросила:

— А они случайно не были в родстве с Сур-менами?

Багларка вздрогнула и, явно выбитая из колеи, ответила:

— В родстве? Мне об этом ничего не известно. Помню только, что Сурмена не очень-то ладила с Магдалками, но в этом не было ничего такого особенного или удивительного. Во-первых, многие ведуньи терпеть друг друга не могли, а во-вторых, к Магдалкам тут никто любви не питал. Это была самая что ни на есть продувная шайка-лейка, так и знай. Больше я тебе ничего не скажу! — оборвала разговор Багларка, тяжело встала, поправила юбку и пошла в дом.

У Доры было такое чувство, что Багларка от нее что-то скрывает. Семью Магдалов окутывала какая-то тайна, и Багларке, хотя она это отрицала, было известно, какая именно. Дора хотела спросить ее об этом, но тут Багларка, остановившись на пороге, и сама разоткровенничалась.

— Ведуньи между собой вечно вздорили. Завидовали одна другой, наговаривали друг на друга — ясное дело, у них же была конкуренция. Каждая боролась за клиентов и не чуралась самых разных средств, чтобы доказать, что она самая лучшая. Взять хотя бы Ирму с Катержиной. Родственницы, а всю жизнь друг на друга и не взглянули. Только смерть Катер-жины положила этому конец.

Дора знала, что Ирма и Катержина, последние ведуньи, которые несколько лет назад занимались еще в Житковой своим ремеслом, друг с другом не разговаривали. Она помнила их обеих: сгорбленные старушки, приветливые и всегда готовые помочь, но горе, если кто в присутствии одной упоминал другую! Тогда каждая из них начинала буквально брызгать ненавистью и чуть ли не изрыгать яд.

— Семью свою этим разогнали, и дети от них из-за их ремесла отвернулись. Но это их, ясное дело, не оправдывает. Ради какой-то там кадровой характеристики от родной матери не отрекаются! В общем, как я и говорила, ведуньям всегда туго приходилось. — Багларка печально помолчала, а потом вдруг спохватилась: — Но ты не бойся, тебя это не коснется. Да и ведовать ты не умеешь, ведь нет?

Дора замотала головой. Как она могла только такое подумать?!

— Это хорошо, что ты не научилась, — закивала Багларка и с облегчением обняла ее за плечи. — Ты не ведунья, поэтому с тобой ничего плохого не случится. Знаешь, пускай этот дар в тебе и дальше спит. Без него тебе будет лучше.

Дора пожала плечами — все равно у нее не было выбора. Сурмена ее не учила, а потом уже стало поздно.

Снизу к ним подошел Якубек. Он недовольно размахивал прутиком, который подобрал где-то на лесной опушке, и не прекратил даже после нескольких окриков Доры. Пора было возвращаться домой.

— Не больно-то я тебе помогла, а? — сказала Багларка на прощание, суя Доре в руки тарелку с пирогами. — Но знаешь что? Если ты хочешь выяснить что-то о Сурмене или о том, как тут было раньше, зайди к Ирме. Она еще соображает, хотя ей скоро девяносто пять стукнет. Купи в деревне колбасы и чего-то сладкого, постучись к ней да расспроси. Она тебя за дверь не выставит. Сколько я помню, они с Сурменой любили друг друга.

ИРМА ГАБРГЕЛОВА