Ведуньи

– Наша молодежь слаба, – продолжал магистрат. – Слабы и наши женщины. Не хватает у них душевных сил, чтобы сопротивляться проискам дьявола. Слабоволие и духовная грязь поразили их души, а потому они становятся легкой и лакомой добычей для сил зла. Мы должны защитить их – и прежде всего от их собственной нравственной неполноценности.

В толпе задвигались, зашептались, и Дэниел продолжил постепенно продвигаться в сторону Сары.

– Вы должны быть бдительны! – Голос магистрата окреп и стал еще громче. – Должны внимательно следить за своими женщинами, не позволяя им проявлять распущенность и идти на поводу у собственных душевных недостатков. Вы должны следить, чтобы они не устраивали шабашей, возглавляемых ведьмами и колдуньями, которые не допускают на эти сборища мужчин, ибо те способны прогнать зло и придать своим женщинам душевных сил. Вы должны внимательно следить за применением любых тайных знаний – в том числе и за теми знахарями, которые используют различные целебные травы и плоды. Вы должны стараться разглядеть любую дьявольскую отметину, оставленную на коже человека, ибо все это есть признаки зла.

Слова Райта расползались по всему пространству амбара подобно ядовитым парам, медленно отравляя собравшихся; в толпе уже чувствовалось беспокойное движение, слышались выкрики. Дэниел вспомнил, сколько целебных травяных чаев, сколько мазей и всевозможных примочек приготовила за свою жизнь мать Сары; вспомнил он и разнообразные, по большей части высказанные шепотом, подозрения насчет того, что «эта ведьма и кое-чем похуже занимается». Он не сомневался, что подобные сплетни ходят по всей деревне. Правда, из толпы донеслось несколько женских голосов, выразивших несогласие с обвинениями магистрата, но тот сразу же сумел перекрыть поднявшийся шум, грозно заявив:

– Я вас предупреждаю! Среди вас немало ненадежных женщин! Есть и опасные, и они размножаются, как личинки прожорливых гусениц. И главная их цель – любыми возможными способами вредить вам!

Дэниел заметил, что Сара повернула голову и ищет его глазами, но не видит, хотя сейчас он был от нее уже на расстоянии вытянутой руки. А магистрат уже не говорил, а гневно ревел:

– Я спрашиваю вас, почему до сих пор многие не выставляют на порог кувшин с водой, защищающий от проникновения в дом нечистой силы? Почему с наступлением темноты я не вижу в окнах зажженных свечей? Почему на стенах ваших домов не написаны священные слова, способные отогнать зло? Но если вы не желаете отгонять зло, так, может, вы сами хотите впустить его в свой дом? В самом сердце вашей деревни скрываются богомерзкие паписты, поклоняющиеся идолу, а стало быть, и дьяволу! Но я уже почти завершил расследование совершенных ими грехов, и вскоре виновные предстанут перед судом Господним, а также моим судом, и во имя спасения ваших душ к ним не будет проявлено ни малейшего снисхождения. Но теперь и вам дана возможность либо доказать свою невиновность, явившись ко мне с честным рассказом обо всем, что вам известно, либо оказаться запятнанными, ибо грехи тех, кто их совершает, ложатся и на тех, кто укрывает грешников.

Дэниелу наконец удалось пробраться к Саре. Он встал у нее за спиной, ласково коснулся пальцами ее плеча, и она резко обернулась. Глаза ее потемнели от страха и гнева.

Бетт, стоявшая с нею рядом, незаметно наклонилась к Дэниелу и шепнула: «Быстрей уводи ее отсюда». Он успел заметить, как она быстро стиснула руку Сары и сразу же ее выпустила.

А из того угла, где сидели родители Филлис, вдруг послышался странный шум, началась возня и донеслись вопли женщины, полные бесконечной тоски, и яростный, исполненный боли рев мужчины.

Дэниел взял Сару за руку и, уже не обращая внимания на окружающих, быстро повел ее к двери.

Толпа вздулась волной, когда отец Филлис бросился к магистрату. Стоявшие в первых рядах едва сумели его удержать.

– Моя дочь не блудница! И не ведьма! – выкрикивал он. – Слышите меня?

Дэниел и Сара невольно съежились – этот человек был поистине страшен; его тяжелые кулаки молотили пустой воздух, в вытаращенных глазах светилось безумие. Открытая дверь была от них всего в нескольких шагах, но подойти к ней они не решались.

Отец Филлис все же вырвался и крикнул:

– Моя дочь была невинной девушкой! Она пала жертвой негодяя…

Дальше Дэниел слушать не стал; он буквально выволок Сару во двор, с наслаждением вдохнул холодный ночной воздух и потащил ее подальше от амбара, успев, впрочем, заметить священника, бессильно привалившегося к стене. Голова Уолша была низко опущена.

– Мне обязательно нужно к маме попасть, – сказала Сара, как только они оказались на безопасном расстоянии от места собрания.

– Я знаю.

Они бегом бросились к фермерскому дому, стараясь держаться в тени и разговаривать только шепотом.

– Но ведь… ведь твоя мать действительно настоящая знахарка, – сказал Дэниел. – Каждый в деревне хоть раз да прибегал к ее услугам, желая получить какое-нибудь целебное средство – мазь, отвар или еще что. Она же всего лишь людей лечит да в травах хорошо разбирается.