Ведуньи

Энни и Джон домой пока так и не вернулись. Мать уверяет меня, что они оба где-то в лесу, а когда я говорю, что видела Джона в деревне, она заявляет, что я наверняка ошиблась, что там был какой-то другой парнишка, что мне просто показалось, что на самом деле это вовсе не мой брат, что она прямо-таки поклясться в этом готова. В общем, ей почти удается меня убедить.

Она начинает что-то варить, склонившись над очагом, и я выкладываю ей все.

Я говорю, что благодаря всего лишь одному болтливому языку она может, продолжая готовить свои целебные мази и отвары, превратиться в преступницу и угодить на виселицу. Ну а если еще и станет к знахарству примешивать ворожбу, колдовство и прочие магические действа, то путь на виселицу станет еще короче.

– В твоих словах для меня нет ничего нового, – возражает мать. – Примерно то же самое вчера вечером говорил мне Сет, да и раньше, в общем-то, все было примерно так же.

– Зато теперь все совсем не так! Магистрата Томпсона больше нет; люди в деревне страшно напуганы; я собственными глазами видела, как сильно переменилось их настроение. Они не просто боятся, они еще и разгневаны. А на Райта ты никак повлиять не можешь. Против него тебе не устоять, а значит, ты не должна давать ему ни малейшего повода для обвинений, иначе он непременно к чему-нибудь прицепится, а там недалеко и до беды. Это относится не только к тебе, но и ко всем нам, Хейвортам.

Мать ласково треплет меня по руке:

– Не бойся, девочка. Я сумею защитить своих детей.

И вот мне приходится уходить, так и не обретя успокоения, так и не обняв Энни, так и не увидев ее нежную, лишенную дьявольских меток кожу, так и не услышав от матери ровным счетом ничего, что могло бы дать мне надежду, что она все-таки меня поняла.

С тяжелой душой покидаю я свой дом, который больше уже не мой дом, ибо мне пора в тот дом, который моим домом стать еще не успел.

Дэниел ждет на тропе возле овечьего выгона. Это рискованно, но я так рада его видеть. Он обнимает меня, и я всего лишь на мгновение позволяю себе вдохнуть его запах – запах солнечного света и сухой травы – и немного успокоиться.

– Знаешь, у меня такое ощущение, словно все те планы, которые мы с тобой строили, вот-вот будут разрушены, – говорю я. – Ведь если люди узнают, кто я на самом деле такая, нас заставят расстаться. А тебя еще и побить могут.

– Мы с тобой никогда не расстанемся, – ободряюще улыбается он. – Мы теперь связаны навеки. – Он выпускает меня из объятий, сжимает мои руки. – Ты же знаешь, есть и другой путь.

Да, я знаю. Ведь и у меня на уме то же самое.

– Уехать?

– Да. Уехать и найти работу.

Господи, я так этого хочу! Но как не думать о маме, о Джоне, об Энни, как оставить их здесь? Нет, это мне не под силу, это просто невозможно – взять и уехать без них!

– Но… я не могу. Моя семья…

Он колеблется лишь мгновение.

– Они же приедут. Обязательно. Как только мы найдем работу, так сразу же позовем их к себе. И когда-нибудь у нас непременно будет свой собственный домик. И ты будешь печь хлеб…

– И мы будем есть медовую коврижку, – подхватываю я.

И даже сейчас, хотя нам есть от чего прийти в отчаяние, мы смеемся, и Дэниел притягивает меня к себе и целует в макушку, а потом говорит:

– Да ты и ради одной коврижки сбежать готова! А меня так, в придачу прихватишь.

Я только плечами пожимаю.

– Даже не думай отрицать, – смеется он.

– Я… и не думаю.

Он улыбается, качает головой:

– Долго же ты меня за нос водила! Ну, теперь-то все с тобой ясно.

Он так легко это говорит, что на мгновение мечта о собственном очаге и медовой коврижке, мечта о долгой жизни с Дэниелом кажется мне вполне осуществимой. Надежда вновь расправляет крылья в моей душе.

– А куда мы могли бы поехать? – спрашиваю я.

Дэниел вздыхает, разводит руками:

– Не знаю. Но, мне кажется, работу мы найти сможем, ведь кое-какие умения у нас обоих имеются. Нельзя же сидеть здесь и ждать, чтобы нас прикончили. Возможно, какое-то время нам придется странствовать в поисках работы. Возможно, придется соглашаться на все, что предложат, и на любое жилье, какое найдется.

– Но тогда эту ферму ты потеряешь.

– Не имеет значения.

– Но как же твоя семья?

Он только головой качает.

– Значит, наш план остается в силе? – спрашиваю я.

Он наклоняется, быстро меня целует и говорит:

– Да. Конечно же, он остается в силе! Но для начала мы должны обвенчаться.

* * *

До сих пор я еще ни разу не переступала порог церкви. Цветные осколки света, падая сквозь витражное окно за спиной Сета, разбиваются о пыльный пол. Я изо всех сил стараюсь сосредоточиться на том, что говорит Сет, но меня отвлекает запах, который кажется мне знакомым. Ну да, я не раз чувствовала его на ферме – так пахнут зажженные восковые свечи; здесь горит множество свечей, хотя снаружи вовсю светит солнце, и там, снаружи, тепло, а здесь от стен и от пола тянет леденящим холодом.

– Мы ни за что не расстанемся, – снова говорит Дэниел и смотрит на меня.