Ведуньи

– Если бы я мог, я постарался бы убедить вас в обратном. – Сет говорит медленно, словно тяжелые валуны ворочает. В руках у него книга в кожаном переплете, и я знаю, что это, должно быть, Библия.

– Но ты не можешь убедить нас в обратном, – говорю я. – Зато можешь нам помочь, если, конечно, захочешь.

Сет пребывает в сомнении, покусывая губу. Потом говорит:

– Если найдется хоть какой-то способ возместить тот ущерб, который я наношу, одобряя вашу любовь и давая вам основания надеяться, но тем самым и подвергая вас опасности, то я…

– Мы уезжаем из этих мест, – прерываю его я.

– И до отъезда должны быть обвенчаны, – говорит Дэниел.

Сет смотрит на наши стиснутые руки.

– Куда же вы направитесь? – спрашивает он.

– Мы пока еще не знаем, – честно признаюсь я.

Он подходит к деревянной кафедре в передней части церкви, поднимается на нее и говорит:

– В таком случае я, возможно, сумею вам немного помочь. Сделаю хоть одно доброе дело. Может быть, вам и нелегко придется, но вы, я вижу, решились. – Он кладет Библию и начинает перелистывать страницы, пока не находит ту запись, которая ему нужна. Мы с Дэниелом молча переглядываемся. Я лишь с огромным трудом сдерживаюсь; мне хочется крикнуть, чтобы Сет перестал тянуть время и поскорее занялся делом. Наконец он поднимает голову и говорит: – Я знаю одну семью. Они живут довольно далеко отсюда и, мне кажется, могли бы вам помочь. Они фермеры. Их постигло ужасное горе – они потеряли своих детей, а я, как мог, постарался их утешить. Возможно, если я попрошу за вас, они позволят вам не только работать на их земле, но и жить с ними в одном доме, где до сих пор звучит эхо их умолкнувшей радости.

Дэниел стискивает мою руку.

– Ох, святой отец, мы были бы так вам благодарны!

Сет слегка улыбается:

– В таком случае я сегодня же пошлю им весточку. И останется лишь немного подождать. Я сразу же сообщу вам, как только получу ответ. И обещаю: еще до отъезда вы станете мужем и женой.

Когда мы выходим из церкви, Дэниел, оглянувшись и убедившись, что рядом никого нет, обнимает меня и кружит, кружит, так что мои башмаки даже травы почти не касаются.

Я обеими руками придерживаю чепец, смеюсь и приговариваю:

– Хватит, сумасшедший!

– Скоро мы с тобой будем вместе! И все у нас получится! У нас будут и дом, и ферма, и ты, – он ласково проводит пальцем мне по лбу, по носу, по губам, – будешь моей женой, а я – твоим мужем.

* * *

Ни слова о Молли я так ему и не сказала. И не скажу. Ибо я чувствую, что от этого зависит равновесие всего на свете; ибо, пока ее тайна как бы зашита у меня во рту, и моя тайна останется похороненной в ее сердце. Никогда мы с ней не сможем назвать друг друга подругами, и все же нас накрепко связали те хрупкие нити, которые мы обе сегодня обнажили друг перед другом.

Невиновность

Скошенные луга выгорели под солнцем, хлеб в полях созрел, пора косить, молотить – началась бесконечная августовская страда, когда встаешь на заре и работаешь дотемна. Соломенная шляпа слабо защищает от палящего солнца, плечи Дэниела и шея сзади уже сожжены до волдырей, поскольку он целыми днями махал в поле косой, страдая от непрерывных укусов насекомых и едкого пота, которым пропиталась вся его одежда. Он часто думал о той новой жизни, которая вот-вот должна была начаться, и пытался представить себе, каково это будет – жить и работать где-то в другом месте, расставшись со всем тем, что он знает с рождения. Думал иногда с тревогой, а иногда с восторгом. Ничего, скоро он каждую ночь будет спать в объятиях Сары, своей жены. Они оба считали дни, украдкой обмениваясь улыбками и взглядами и ожидая вестей от преподобного Уолша.

Когда Дэниел, разгоряченный, измученный и грязный, вернулся с поля домой, то увидел, что на пороге стоит кувшин с водой.

Он прекрасно знал, для чего он там поставлен, но все же спросил осипшим голосом:

– Это еще что такое?

Отец смущенно кашлянул, но посмотрел ему прямо в глаза:

– Ты сам знаешь, что это такое. – Отец потопал ногами, отряхивая пыль с сапог.

– Но нам-то зачем ведьмин кувшин понадобился? Вроде бы здесь нет никаких… Да никто из нас и не проклят.

– Вот и пусть отпугнет тех, кому захочется нас проклясть.

Дэниел наклонился, стаскивая с себя сапоги, и пробормотал:

– Что-то нам раньше такой защиты не требовалось.

– А раньше здесь столько всякого зла и не водилось. И, пожалуй, новый магистрат правильно нас предупреждает, сынок: зла следует опасаться. Ведь, по правде говоря, и бедняжка Филлис погибла из-за того, что поддалась искушению злых сил. А теперь вот и Сэм Финч пропадает – говорят, его проклял тот дьяволенок с чумного холма. А ты знаешь, что на прошлой неделе сынок Робинсона ни с того ни с сего оказался в лесу, хотя ему следовало отцу с ловлей рыбы помогать? Отец-то его, конечно, поколотил, как полагается, и парнишка признался, что его увел в лес некий демон в обличье зайца, и сперва этот демон долго его искушал, а потом пообещал, что проклянет и его самого, и всю его семью, если он ему не подчинится.