Ведущая на свет

Я знаю своего друга даже слишком хорошо.

— Мне нужно возвращаться, Генри, — произношу я, опустошая сумку, выкладывая из неё все, что в ней есть, оставляя только шар с собранной душой и добавляя к ней второй.

— Оставь себе хотя бы половину, — тихо замечает Генри, — два отравления и два выхода в смертный Лондон только за эту неделю. Птичка, ты истязаешь собственную душу, и мне даже неловко, что из-за меня ты на это идешь. Но так ты и сама скоро сорвешься. Твоя душа не железная все-таки. Мне-то наплевать, сколько грехов за твоей душой. Но тебе-то не плевать.

Я опускаю руки и смотрю на него. Да. Мне не плевать. Но один паек на двоих — это ерунда какая-то. Тем более, что голод исчадия ни в какое сравнение не идет с моим.

— У неё будет дополнительный паек, — неожиданно напоминает Дэймон, — мы собрали бонусную душу, за неё будут премиальные.

Уфф. Это хорошо. Я уже и забыла про это.

— Ну, хорошо, — Генри кивает, — и ешь свои шоколадки сама, птичка. Ясно?

— Я попробую, — я киваю, — Генри, я не знаю, когда мне удастся выйти в следующий раз на смену. Я попробую завтра, но…

— Нет. Ты не будешь пробовать завтра, — рыжее чудовище качает головой, — по той же причине. Ты не будешь рисковать своей душой ради меня. Только с учетом этого я согласен тебя отпустить в Лимб. Демонеть ты можешь и со мной. Но там ты пытаешься остаться собой. И будешь ради этого не только урабатываться. Завтра ты спишь. Ешь. Отдыхаешь, в любой форме, тебе интересной. Ясно? Учую тебя в Лондоне… Мне стоит тебе рассказывать, что я с тобой сделаю в этом случае, а, моя птичка?

Его тон вдруг становится зашкаливающее эротичным. И щекочет мне фантазию нежным пером.

— Нет, пожалуй, не надо, — я тихонько выдыхаю, пытаясь не давать этому ход.

— Умница, моя птичка, — Генри расслабленно улыбается, опираясь плечом о дверной косяк, — такая сообразительная.

— Киса, нам, конечно, и так выдернут головы из плеч, но все-таки нам лучше поторопиться, — Дэймон произносит это неохотно, но на ноги встает.

Одно только покашливание. Такое красноречивое, угрожающее — и оно раздается из-за моей спины.

— Агата, — тут же поправляется Дэймон, чуть втягивая голову в плечи, — нам лучше поторопиться, Агата.

Так вот какие средства воспитания с ним работают… Жаль, мне недоступны…

Дверь я открываю ордерным ключом, запасной на всякий случай сую в карман брюк. Надеюсь, не забуду его там и не сдам в прачечную. И когда я открываю, дверь ведет в «кабинет сто двадцать», а иначе говоря — в комнату отдыха Штрафного Отдела. На диване уже сидит пара бесов, и как хорошо, что это мы видим их, а они — с той стороны двери нас не видят.

— Иди вперед, — я киваю Дэймону сама, просто потому что… Ну, вот потому. Позвольте мне больше ничего не объяснять.

Он смотрит на меня непонятно, затем бросает косой взгляд на Генри и пожимает плечами.

— Не тяни уж очень, контур временный, ты знаешь, — напоминает он, и шагает в дверной проем, переходя в Лимб.

Да, я знаю.

И Генри знает.

Именно поэтому я оказываюсь в его объятиях сразу, как только разворачиваюсь в его сторону. И мне уже даже не тепло. Мне — нереально жарко.

— Я буду скучать каждую минуту без тебя, моя птичка.

— И я… — мне не хватает дыхания на большие слова. И рассудка — на меньшие. Я с ума сошла, не иначе.

Тремя минутами спустя, когда контур перехода начинает слабо мерцать, иссякая, Генри снова сам, собственноручно впихивает меня в дверь, отправляя в Лимб. У меня пылают губы, да и лицо, и мне на самом деле страшно оказываться в таком виде даже перед парой бесов штрафного отдела.

Вот только в комнате уже никого нет. Только Дэймон, сидит на подоконнике и гипнотизирует взглядом дверь, явно ожидая меня.

И первую секунду он смотрит на меня все тем же странным взглядом. Мне даже мерещится в нем угроза, я, наконец, спохватываюсь, что вообще-то то, что Дэймон вдруг узнал мою тайну — не очень-то хорошо, он же может меня и выдать…

— Ну надо же, Агата, — неожиданно спокойно произносит Дэймон, скрещивая руки на груди, — я не ожидал, что с такой, как ты, у меня найдется столько общего.

И как это понимать?

— Эй, а подробности? — после этого заявления Дэймон замолкает, я возмущена. Мое любопытство возмущено и того больше. Подобное жестокое обращение с любопытными барышнями точно не идет минусом в кредитную сводку? А зря!

— Обойдешься пока, — демон хладнокровно кривит губы и трет рассаженую переносицу, — я не готов к подобным откровениям. И потом… Ты не будешь отмазывать меня перед Миллером, если я тебе расскажу. У тебя не будет личного интереса.

Как мило. То есть он предполагает меня как девочку шантажировать «сделай как мне надо, а то я тебе не расскажу мой самый страшный секрет», так, что ли? Поражаюсь этой святой простоте.

Ладно, с его секретиками мы разберемся чуть позже, сейчас есть другие не менее актуальные вопросы.

— То есть ты предполагаешь, что так — я тебя отмажу, да?

— Меня за твое отравление могут отправить под суд Трибунала, — хмуро бросает Дэймон, — и между прочим, я спасал твою шкурку от исчадия, пернатая. Нет бы оценить риск, на который я пошел. Побыть благодарной хоть капельку.