Ведущая на свет

— Саммерс-роуд, девятнадцать, — буднично откликается Генри, — самая ближняя и самая пустая из незанятых квартир уже усопших, что я нашел рядом с центром. На достаточном отдалении, чтобы серафимы до неё дошли с досмотрами.

— Квартира усопшего? — я поднимаю бровь.

— Ну да, считается ничьей, — Генри пожимает плечами, — в таких часто перебиваются демоны, это как нейтральные воды. Хозяин жилплощади уже умер, его наследнички по закону еще в права не вступили, и в кредитные сводки это никак не попадает, как пользование чужим имуществом.

Занятно. Прям, кажется, Генри может написать хороший такой учебник по выживанию для демонов.

— Ты можешь отвернуться?

Мне нужно надеть брюки. Майка — она и в Америке майка, платье из неё получается только очень "мини".

— Могу, но потом взыщу с тебя за это, — ухмыляется Генри и садится на кровати, отворачиваясь. Подставляя моим глазам спину.

Не-е-ет, так совсем не лучше!

Пальцы, скучающие без карандашей, начинают ныть сильнее.

Брюки я натягиваю торопливо, лишний раз убедившись, что в той стороне, куда смотрит Генри, нет никаких зеркал. А то знаю я эти фортели. Вроде отвернулся, а все равно шельмит и пялится… С него станется.

Нет, шкаф с зеркалом — за моей спиной, в той стороне, куда смотрит Генри, лишь окно с закрытыми жалюзи.

— Я все равно видел даже больше, чем сейчас, — насмешливо замечает Генри, пока я затягиваю на бедрах ремень.

— Ну, это я как-нибудь переживу, — я вздыхаю, — не могу же я тебе память стереть.

— К счастью, не можешь, да, — от его смешков можно уже сгореть.

— Прям уж к счастью, — ворчу я и отворачиваюсь к зеркалу.

Я не успеваю заметить, когда он оказывается за моей спиной. Когда на мое плечо вновь опускаются раскаленные пальцы и ползут вниз по коже, и ужасно странно, что за ними не остается полосы ожога.

— Тебе лучше со мной не спорить на этот счет, птичка, — шепчет мне Генри и прижимает меня к себе, — кстати, время для твоего взыскания пришло, я думаю.

— Какого еще взыска…

Я давлюсь этим словом на половине, когда Генри впивается в мою шею губами. Крепче стискивая меня в руках. Он так меня перехватывает, что у меня нет выбора — я вижу в зеркале себя. В его майке, у которой снова сползает лямка. Будто пойманную в силки этими бессовестными руками. И его, такого невыносимо яркого, что пальцы снова ноют от желания забраться в густую рыжую гриву.

Голова начинает кружиться сильнее… Наверное, яд еще не отпустил…

— Ну, эй, — я выпутываюсь из его рук, хоть мне и не очень хочется это делать, — лучше скажи, где Дэймон.

— На кухне, — Генри чуть улыбается, глядя на меня. На мое пылающее от смущения лицо. Будто даже любуется им. Боже, до чего ему нравится меня вгонять в краску. Реально неисправимый кадр.

Дэймон и вправду тут. На мое счастье — он выглядит относительно целым, впрочем, не исключено, что все это благодаря регенерации демонов, она и вправду быстрее, чем лимбийская.

— Надо же, оклемалась, — хмуро бросает этот нахаленок, таращась на меня исподлобья, — и этот тебя и вправду не сожрал…

— Ты ушел с моими ключами, — сухо произношу я, — какого черта?

— Я вернулся, — Дэймон говорит таким тоном, будто это и все прощает, и при этом делает ему амнистию, — а ты? Какого черта ты ушла с места сбора души? Какого черта еще и полезла к чертовому исчадию ада?

— Слушай, ему точно в работе язык нужен? — Генри мурлычет это ласково, опуская подбородок мне на плечо и приобнимая меня за талию. — А то я посмотрю, он ему явно жизнь усложняет.

Он уже успел набросить на плечи какую-то синюю клетчатую рубашку, и её закатанные рукава обнажают запястья с четкими широкими шрамами от распятных оков.

— Тебе нельзя так рисковать и светиться в сводках, — я опускаю ладонь на его пальцы. Черт, до чего с ним тепло — невозможно просто.

У Дэймона, который на все это смотрит, глаза огромные, как двухпенсовики. Да, обнимашки с исчадием ада для лимбийки — довольно экстремальны по сути. Я не хочу сейчас еще больше себя компрометировать, поэтому отстраняюсь от Генри, пусть и без особого удовольствия.

— Моя сумка где?

Дэймон кивает влево. Там в углу действительно лежит та моя сумка, с которой я выходила на сбор души. И даже карман с шаром, в который я собирала душу, оттопыривается все так же.

— Надеюсь, ты не растаскал мое печенье? — я поднимаю сумку, шлепаю её на кухонный стол, дергаю язычком молнии. Нет, выходной паек явно пощипали.

— Нет, но я оплачивал им отвлекающие маневры для него, — Дэймон кивает в сторону Генри, — за просто так я бы даже друзей заступаться за святошу перед исчадием не уговорил.

— Это были твои друзья? — Генри хмыкает. — Ну, не повезло им.

Дэймон морщится, но скорее спокойно. Типа, все понимали на что шли. Эй, а где то самое хамло, что трепало мне нервы во время сбора души и до него?

Я кошусь взглядом на часы на запястье. И до меня доходит, что четыре часа дня после полудня — это вообще-то кошмар, если учитывать, что на смену я заступила около суток назад. Сначала сбор двух душ, потом ночь на Тауэр-Бридж, потом я приходила в себя после отравления…

Господи, Джо там, наверное, уже с ума сходит.