Вейджер. Реальная история о кораблекрушении, мятеже и убийстве

Пятого октября, после 144 дней на острове, Байрон смотрел на то, что казалось голодным миражом. Там, на колодах, где когда-то лежали обломки баркаса, возвышался великолепный корпус. Три метра в ширину и более пятнадцати метров в длину, с досками, идущими от кормы до носа, палубой, где команда могла нести вахту, трюмом под ней для хранения вещей, румпелем для управления и бушпритом. Оставалось совсем немного – покрыть нижнюю часть корпуса воском и жиром для предотвращения течей.

И все же как им спустить переродившийся баркас на воду? Весивший тонны, ковчег был слишком тяжел, чтобы нести его или даже тащить по песку, особенно в их ослабленном состоянии. Казалось, это судно лишь усиливало муки. Тем не менее моряки нашли решение: уложив дорожку из бревен, они скатили по ней ковчег в море[567]. С помощью спасенных веревок они подняли в небо две деревянные мачты. И вот на волнах покачивается новый корабль. Его окрестили «Спидуэлл». Это имя имело особое значение: британский пират Шелвок и его люди, высадившись на берег, построили лодку из бревен своего затонувшего корабля «Спидуэлл» и вернулись в Британию. Балкли провозгласил, что Бог дал им судно для избавления.

Как и другие, Байрон очень хотел вернуться домой. Он скучал по сестре Изабелле, с которой был особенно близок. Даже старший брат, Злой лорд, уже не казался таким плохим. Однако хотя Байрон поддержал кампанию Балкли по возвращению в Британию, в заговоре с целью свержения Чипа он не участвовал и, казалось, цеплялся за последнюю мальчишескую иллюзию, что все выжившие могут мирно уплыть с острова.

* * *

Ранним утром 9 октября Балкли и его товарищи по заговору начали потихоньку собирать разношерстную армию потерпевших кораблекрушение – полуодетых, изголодавших, ослабевших людей. Балкли раздал все свое военное снаряжение: мушкеты, штыки, пистолеты, патроны, абордажные сабли и веревки. Мужчины зарядили ружья и взвели курки.

На подкрадывающемся рассвете отряд двинулся через развалины поселения. Над ними возвышалась гора Несчастья, море шумно вздыхало. Дойдя до жилища Чипа, мятежники остановились, прислушались и ворвались внутрь. Чип спал, свернувшись калачиком на земле, – худой, хрупкий, словно стеклянный, он увидел, что его люди несутся к нему. Прежде чем капитан успел дотянуться до пистолета, его схватили и обошлись с ним «грубовато»[568], как выразился один офицер. Одновременно с капитаном был задержан и Гамильтон, спавший в соседнем доме.

Потерпевшие кораблекрушение решили, что слишком «опасно позволять капитану и дальше наслаждаться свободой»[569], как писал Балкли. И на этот раз лейтенант Бейнс присоединился к восстанию.

Чип выглядел сбитым с толку и, повернувшись к Балкли и другим офицерам, сказал:

– Джентльмены, вы понимаете, что вы сделали?[570]

Балкли и его люди объяснили, что пришли арестовать его за смерть Козенса.

– Я все еще ваш командир, – ответил Чип, – я покажу вам мое назначение.

Получив возможность порыться в своих вещах, Чип достал письмо, данное ему коммодором Ансоном, в котором тот называл его капитаном корабля Его Величества «Вейджер». Он помахал листом бумаги:

– Посмотрите сюда. Посмотрите сюда! Я и подумать не мог, что вы будете мне так служить.

– Сэр, это ваша вина, – сказал Балкли. – Вы не проявили никакой заботы о людях… Вы поступили наоборот, в лучшем случае вы были к ним невнимательны и равнодушны.

Чип отвернулся от офицеров и обратился к рядовым морякам:

– Хорошо, джентльмены, вы застали меня врасплох… Вы молодцы, а мои офицеры – негодяи.

Злоумышленники связали ему руки за спиной.

– Вас я не виню, – сказал он. – Это подлость моих офицеров.

Чип добавил, что эти люди в конечном итоге ответят за свои поступки. Намек был прозрачен: их повесят.

Затем он посмотрел на лейтенанта Бейнса и спросил:

– Итак, сэр, что вы собираетесь делать со мной?

Когда Бейнс объяснил, что офицеры планировали держать его в темнице, Чип сказал:

– Я буду признателен джентльменам, если они позволят мне остаться в своем доме.

Его просьба была отклонена.

– Ну и ну, капитан Бейнс! – презрительно произнес он.

Когда Чипа, полуодетого, но в шляпе, вывели наружу, на пронзительный холод, он старался сохранять достоинство. Он сказал толпе зрителей:

– Вы должны извинить меня за то, что я не снял шляпу, у меня связаны руки.

Балкли не мог не выразить в дневнике определенное восхищение своим противником. Побежденный, связанный, униженный, Чип, тем не менее, остался невозмутимым и мужественным. Наконец-то он, как настоящий капитан, владел собой.

Мгновение спустя к Чипу подошел боцман Кинг, поднял кулак и ударил его по лицу.

– Было твое время, но теперь, черт тебя побери, настало мое! – сказал Кинг.

– Ты негодяй, потому что бьешь джентльмена, когда он связан, – сказал Чип, чье лицо было залито кровью.

Его и Гамильтона посадили в импровизированную тюрьму, под охрану группы из шести моряков и офицера. Никого не впускали без обыска. Балкли, казалось, не собирался рисковать – он не хотел, чтобы Чип сбежал или еще кто-то проник внутрь.