Вейская империя (Том 1-5)

— Вот так, — ответил Ханалай, — и, вынув у стражника, стоявшего сзади, секиру, швырнул ее и разрубил пленника от плеча до копчика.

В эту ночь люди Киссура повеселились вовсю. Они влезли по стенам, как кошки, в один из верных Ханалаю городков, где было хранилище пороха и много новой боевой утвари, зарезали часовых и взорвали склад; по такому случаю погиб один из дружинников.

На рассвете они зажгли один из складов Ханалая, а потом устроили засаду сотенному отряду и всех перебили. Днем они наведались в одну из дальних усадеб Чареники. Они запалили усадьбу, но это дело заметили из соседнего лагеря и устроили погоню. Киссур и его люди поскакали прочь. Вскоре они оказались у Инанова моста, где еще вчера грабили баржи.

С одного конца моста было поле, на котором когда-то собирались весенние ярмарки, а около другого конца, в версте за холмом, лежал городок, вполне преданный Ханалаю, и жители его сейчас высыпали к воде, вылавливая остатки зерна с потопленных барж. При виде конников они с визгом разбежались. Посередине реки был островок, а на нем огороды и храм Фрасарха-победителя. Киссур и его люди, далеко опередившие преследователей, въехали во храм.

— Убирайтесь, — приказал Киссур монахам.

Те заторопились прочь.

Киссур и его люди въехали на конях на монастырские стены, и увидели, что место выбрано правильно: отсюда открывался удивительно красивый вид на пологие холмы и речные берега, поросшие ивняком в укромных местах, и со стен храма можно было отлично стрелять по мосту.

Киссур спешился и вонзил меч в шею своему коню. Люди его сделали то же, потому что никто из них не имел охоты добираться до того мира пешком.

Потом Киссур убил свою собаку.

Преследователи, подскакавшие к другому концу моста, увидев это, заволновались, потому что было ясно, что немногие из тех, кто проскачут по этому мосту к храму, смогут проскакать в другую сторону.

Киссур выпрямился на стене во весь рост. В этот день на нем был легкий лаковый панцирь, и сверху, — боевой кафтан, украшенный переплетенными пастями и хвостами. Вызолоченный заклинаниями лук вспыхнул в его руке, и рукоять меча за его спиной ощетинилась драконовой пастью, а по лезвию этого меча пролегла дорога в иной мир. Киссур упер лук в расщелину меж камнями стены, сдвинул шлем, чтобы удобней было целиться, достал из колчана стрелу с длинным наконечником и восемью белыми фазаньими перьями, и закричал через реку:

— Я, Киссур Белый Кречет, сын своего государя и человека по имени Марбод Белый Кречет, первый министр страны Великого Света, потомок ее государей и потомок королей Горного Варнарайна, клянусь, что не уйду из этого храма ни по земле, ни по воде! Я клянусь, что для того, кто первый перейдет этот мост, этот мост станет последним мостом в его жизни, и что вам придется пережевывать меня медленно, как поминального кабана, а у того, кто захочет съесть меня быстро, застрянет в горле вот эта кость!

С этими словами Киссур пустил стрелу с длинным наконечником и восемью белыми фазаньими перьями: та перелетела реку и вошла в шею одному из сотников покойного Шадамура Росянки. От этой кости он подавился, слетел с коня и умер, а люди вокруг заплясали в восторге от такого выстрела, а пасти и морды богов на их доспехах завыли и завизжали. Потом они схватили луки и стали пускать стрелы с огненными наконечниками, надеясь поджечь храм, но куда там! Таких сильных стрелков у них не было, и стрелы их падали на холм или в реку.

К берегу стекалось все больше и больше войск. Некоторые командиры вели свои отряды в атаку, и скоро мертвецы свисали с моста, как лапша с шумовки.

Мятежники остановились и стали поджидать новых войск. Солнце стало потихоньку опускаться в воду: в этот день мятежникам так и не удалось взять храм.

Арфарра открыл глаза и увидел, что лежит в белой квадратной комнате под белой простыней. Потолок светился, как луна в тумане, стены были неестественно-белые, как прикопанная спаржа. На стенах и на столе было много ларцов со стеклянными экранами. Ларцы пахли довольно неприятно. Арфарра лежал на спине: от рук его шли разноцветные стебли к стеклянным ларцам. В одной из реторт, похожей на большие песочные часы, что-то ходило вверх-вниз, как сердце. Арфарра не был уверен, что его собственное сердце бьется. «Вот на этот раз я действительно умер и воскрес», — слабо подумал он.

Стена растворилась, вошел молодой человек в белых ноговицах и белом же передничке.

— Как вы себя чувствуете, — спросил он на кособоком вейском.

— Я хочу видеть Клайда Ванвейлена, — сказал Арфарра.

Молодой человек растопырил глаза и убрался. Прошла минута, другая. Арфарра закрыл глаза. Послышались шаги. Арфарра открыл глаза: над ним действительно стоял Ванвейлен.

— Здравствуйте, советник, — сказал он.