Век

— Не думаю, что если женщина с кем-нибудь помолвлена, она не может принять приглашение на ужин от других мужчин. Я хочу сказать, особенно если ее жених находится от нее на расстоянии трех тысяч миль. — Она запнулась. — То есть мне это кажется таким старомодным, как вы считаете?

Он просиял:

— Несомненно, старомодным. В этом любопытном городке нет ни одного ресторана, достойного так называться, но мне говорили, что еда в отеле «Голливуд» вполне сносная. Но, конечно, вина нам заказать не удастся.

— Мы могли бы взять бутылку шампанского у моей сестры, — сказала Лорна, удивляясь, какое безумие обуяло ее, когда она согласилась принять приглашение.

Карл Мария улыбнулся:

— Это превосходно!

* * *

Отель «Голливуд» представлял собой длинное трехэтажное здание в стиле католической миссии, с окнами под козырьками и с двумя взмывшими в небо куполами над центральной частью. Это было пристанище для только что прибывших в город актеров и актрис, которые снимали здесь номера, ожидая ролей в фильмах, что даст им возможность затем снять или построить уже свои дома. Его неопрятный интерьер и меняющиеся без конца постояльцы придавали отелю какой-то нереальный и временный вид, свойственный всем отелям в киногородах. Однако, хотя журнал «Фотоплей» и намекал на то, что в номерах здесь устраиваются оргии, этот отель был тоскливо респектабельным. Заправляла им известная трезвенница — вдова по имени Херши, которая приняла все меры к тому, чтобы никто не проносил в отель алкогольные напитки, причем еще до принятия закона о запрещении продажи спиртного, и чтобы никто не оставался на ночь в чужом номере. Она сразу же обратила внимание на подозрительно выглядевшую сумку Лорны, едва только та вместе с Карлом вошла в вестибюль.

— Извините, мисс, — вдова надвинулась на них будто танк, — что у вас в этой сумке?

Лорна оглянулась на Карла:

— Лекарство от кашля.

— У меня ужасный ларингит, — подхватил Карл, закашлявшись в подтверждение своих слов.

Миссис Херши скептически оглядела его:

— Тем не менее я должна проверить вашу сумку. Вы же знаете, закон...

Лорна протянула сумку, миссис Херши залезла в нее и вытащила бутылку с микстурой от кашля. Холодно глянув на них, она отвинтила колпачок и понюхала содержимое.

— Если это лекарство от кашля, то я Мэри Майлс Минтер, — пробурчала она. — Никакого спиртного в этом отеле! Если вы хотите поужинать здесь, вы должны сделать заказ через меня.

— Мы пытались, — вздохнул Карл. — Не могли бы вы сказать мне одну вещь, мадам? Почему самая богатая в мире страна делает жизнь в ней такой унизительной для всех?

— Я не издаю законов, — сурово ответила миссис Херши. — Единственное, что я делаю, это слежу за тем, чтобы в отеле «Голливуд» эти законы соблюдались.

Она вернулась к стойке администратора, держа в руках сумку, а Карл и Лорна вошли в зал ресторана. К столику их проводил официант, работавший в свободное от службы время каскадером в вестернах. Сделав заказ, Карл обратился к Лорне:

— Меня назвали в честь Карла Марии фон Вебера[63]. Удивительно романтическая история. Хотите послушать?

— Очень, — ответила Лорна.

— Мой отец был врачом в Вене. Очень респектабельным, женатым на респектабельной женщине. У них было четверо респектабельных детей, и жили они в очень респектабельном доме. Однажды, когда моему отцу было около сорока лет, он отправился в оперу и влюбился в сопрано. Я хочу подчеркнуть, что он действительно влюбился в нее, когда слушал ее пение.

— Так только в кино случается.

— Но вы ошибаетесь. Вот почему я нахожу фильмы скучными — реальная жизнь гораздо интереснее. Певицу звали Габриэлла Рауш, и отец сделал ее своей любовницей. Все могло быть вполне пристойно, но отец слегка рехнулся, бросил жену с четырьмя детьми и ушел к Габриэлле. Был грандиознейший скандал, он потерял всех своих пациентов, потому что он, видите ли, бросил семью. Это было не совсем так. Но отцу моему было на все наплевать. Он был влюблен безумно — просто потерял голову! Какие-то деньги у него оставались, и поэтому он лечил бедных больных совершенно бесплатно. Он жил с Габриэллой уже год, когда родился я, — это было тридцать один год тому назад. Любимым композитором мамы был Вебер, и она назвала меня в его честь. Она умерла, когда мне было двенадцать лет, и отец был так потрясен, что уехал в Нью-Йорк. Вот почему я американец.

— Очень милая история. И вы правы — очень романтичная.

— Вы не осуждаете моего отца за то, что он бросил семью?

— Не имеет значения, одобряю я вашего отца или нет. Мне все равно нравится эта история.

— А меня вы не осуждаете за то, что я незаконнорожденный?

— А почему я должна вас осуждать?

Он усмехнулся:

— Я возмещаю этот свой грех тем, что я очень романтичный.

Официант принес бифштексы. Лорна разглядывала Карла. «Он, конечно, некрасив», — подумала она, однако в нем было что-то чрезвычайно привлекательное. И очаровательное. И располагающее к себе.

— Как долго вы пробудете в Калифорнии? — поинтересовался он, принимаясь за бифштекс.

— Неделю.

— Как она вам?