Век

— Не могу вообразить что-нибудь более прекрасное, чем этот вечер. — В голосе Лорны звучал восторг. — Может быть, только свадебная церемония. Она была такой чудесной, что я почти решила стать католичкой.

— Мне кажется, мой отец выглядел скованным, — сказал Фаусто на своем школьном, но сносном английском языке.

— А мне он показался очень импозантным.

— Что ж, он наконец бросился в воду.

— Ты хочешь сказать, в омут?

Фаусто усмехнулся:

— Извини. Это значит, что он не может теперь передумать?

— Да. Что-то вроде этого. Как бы то ни было, он, вероятно, не так уж возражал против соединения с церковью, так ведь?

— Думаю, что он мог быть против. Церковь ненавидит социалистов, поэтому отец ненавидит церковь.

— О, это ужасно запутано. А ты социалист?

— Я — империалист. Хочу, чтобы Италия была великой империей, как Англия. Тогда люди будут относиться к нам, итальянцам, с уважением.

— Я уважаю итальянцев. Я люблю Италию! Но я наполовину итальянка, поэтому, думаю, у меня это естественное чувство.

— Тогда ты должна научиться говорить по-итальянски. Я научу тебя. Скажи: Lei е una bella ragazza.

— Что это значит?

— Ты красивая девушка.

Лорне это очень понравилось.

ГЛАВА 21

Джулия Ломбардини нервничала. В своем лучшем платье и элегантной шляпе она сидела за угловым столиком в маленьком итальянском ресторанчике в Гринвич-вилидж и ждала Виктора. Как много маленьких ресторанчиков они с Виктором посетили за последние шесть лет! У Джулии были серьезные опасения, когда она позволила ему стать ее любовником, но в личных отношениях все оказалось гораздо лучше, чем она ожидала. У каждого из них был свой отдельный мир. В офисе она была исполнительной секретаршей и была уверена, что лишь немногие люди в банке подозревали, что они любовники. Но вечерами, когда он уходил от семьи, у них был общий мир — романтический и полный веселья. Они тысячу раз ужинали в ресторанчиках наподобие этого — пили вино, смеялись, болтали, держались за руки... а затем возвращались в квартиру на Пятьдесят четвертой улице, которую Виктор снял на ее имя для занятий любовью. Он был ее первым любовником, и она обожала его. В действительности быть его любовницей оказалось для нее менее страшным, чем она думала. И все же оставалось чувство вины, приходилось идти на всяческие уловки.

Сегодня вечером Джулия нервничала, и у нее ныло сердце, так как она должна была сказать ему, что он был ее первый и последний любовник.

Виктор опоздал на десять минут. Она напряглась, когда увидела его в дверях ресторана. Он подошел к столику, поцеловал ее, потом сел и заказал вино.

— Как приятно видеть тебя, — сказал он, взяв Джулию за руку. — Как твоя простуда?

— Так ты получил мое послание?

— Конечно. Я не застал тебя в офисе. Ты знаешь, что я не могу работать без тебя. Но сейчас тебе получше?

— У меня все в порядке. Как было в Риме?

— Свадьба была потрясающей. Никогда в жизни я не пил столько шампанского, и под утро у меня была адская головная боль. — Он вытащил из кармана небольшой сверток. — Я купил это для тебя в Риме. Надеюсь, тебе понравится.

Джулия развернула сверток, когда официант разливал вино. Внутри оказалась черная бархатная коробочка. Она подняла крышку, взглянула на маленький бриллиантовый лук. Виктор заметил, как широко раскрылись у нее глаза.

— Это очень красиво, — произнесла она.

— Тебе действительно нравится?

Джулия захлопнула крышку:

— Конечно, нравится, но я не могу принять его. Отдай это Люсиль или одной из своих дочерей.

В нем шевельнулось подозрение.

— Джулия, в чем дело? Почему ты избегаешь меня с тех пор, как я вернулся? У тебя не было сегодня простуды...

— Нет, я сказала неправду.

— Тогда в чем дело?

— Виктор, я выхожу замуж.

Он не произнес ни слова, но в его глазах она заметила боль.

— Его зовут Чезаре Риццо, — продолжала она. — Он занимается импортом вин в Бруклине. Я была знакома с ним некоторое время. Когда ты уехал, он попросил меня о встрече, и я согласилась. Мы встречаемся почти месяц. Три дня назад он спросил меня, не выйду ли я за него замуж. И я сказала — да.

Наступило долгое молчание.

— Ты любишь его? — наконец спросил Виктор.

— Нет. Он нравится мне. Он приятный человек и будет мне хорошим мужем. Я рассказала ему о тебе. Я была честна с ним.

— Не знаю, что и сказать. Я... — Внезапно его охватил гнев. — Ты не можешь это сделать, черт побери! Мы так любим друг друга!

— Виктор, это длится шесть лет. Шесть. Мне почти тридцать лет. Да, я люблю тебя и, наверное, никого в жизни не буду любить так, как тебя. Но я не могу ждать вечно, пока ты разведешься с Люсиль. А ты ведь не собираешься разводиться с ней сейчас?

— Она не даст мне развода! Мы серьезно поссорились на лайнере по пути в Италию. Я сказал ей, что отдам ей все, что она захочет! Но она не хочет развода, по крайней мере сейчас...

— Сначала ты не хотел развода, теперь она... А где же тут место для меня? Нигде.

Он устало прикрыл ладонью глаза:

— Ты не можешь подождать еще несколько лет? Я найду какой-нибудь способ уговорить Люсиль...