Век чудес

Над крыльцом зазвенела «музыка ветра» из ракушек, дверь мягко захлопнулась. Сердце участило стук, в висках зашумело. Обычно мы с Сетом встречались на одну-две минуты в коридоре и обменивались лаконичными кивками в знак приветствия.

– Я не знал, во сколько точно приходить… из-за часов, да и вообще, – сказал он.

Деревянный пол поскрипывал под его кроссовками. Сет встряхнул головой, откидывая с глаз растрепанную челку. Волосы у него еще не просохли после душа – я знала, что перед этим он ходил на футбольную тренировку.

Дедушкины ореховые часы в гостиной показывали бессмысленное время – десять часов, – хотя уже наступила вторая половина дня.

– Вот и пришел наугад, – продолжил Сет, перекладывая нотные тетради из одной руки в другую.

– Хорошо, нам как раз осталось несколько минут, – ответила Сильвия.

Сет присел в потертое кожаное кресло около птичьей клетки. Комнатный папоротник, прикрепленный к потолку сеткой из макраме, спускался ему прямо на голову. Возможно, я уже подзабыла какие-то детали интерьера, но стоит мне закрыть глаза, как вся обстановка дома оживает в памяти так ясно, будто зафиксирована в протоколе с места преступления.

Сильвия прокашлялась, и мы вернулись к уроку.

– Еще раз прогоним «К Элизе», – сказала она, снова запуская метроном.

Я успела сыграть несколько первых нот, и тут зазвонил телефон на кухне. Сильвия хотела его проигнорировать, но телефон упорствовал. Шум растревожил зябликов, они заволновались и защебетали в клетке. Сильвия поднялась, чтобы взять трубку, но сработавший автоответчик уже разнес по всему дому скрипучие звуки мужского голоса.

Сильвия отключила автоответчик, кажется уже поняв, кто находится на том конце провода.

– У меня урок, ты забыл? – сказала она в трубку с некоторой досадой, но чувствовалось, что на самом деле она довольна и смущена.

Лицо у нее сразу помолодело. Ей было тогда около сорока.

Я никогда не видела ее в обществе мужчин и теперь вообразила, как какой-нибудь запыленный бородатый путешественник с «конским хвостом» звонит ей по мобильному из джипа или пикапа.

Сильвия, придерживая телефон плечом, махнула нам с Сетом, давая понять, что скоро освободится. Затем она побежала по лестнице на второй этаж, плотно прижав трубку к уху. Подол белого льняного платья развевался вокруг ее ног.

Мы с Сетом остались в гостиной одни, и оба замерли. Он перебирал на коленях нотные тетради, нарочно шурша страницами. Я сидела на скамейке перед фортепьяно и рассматривала клавиши, не решаясь обернуться в его сторону.

Затем Сет выудил из кармана мобильный и принялся играть в какую-то игру. Доносящаяся из телефона электронная мелодия напомнила мне звуки далекого карнавала. Я представила, что он так же коротает время в больницах, пока врачи оперируют его маму или делают ей инъекции.

Я сняла резинку с волос, разгладила их и заново собрала в хвостик. Приходилось прилагать отчаянные усилия, чтобы скрыть участившееся дыхание.

Снаружи доносились крики детворы. По тротуару стучал мячик. Мне показалось, что за окном промелькнула падающая с неба темная тень.

Вдруг один из зябликов пронзительно пискнул. Сет повернулся к клетке и несколько секунд разглядывал птиц. Из телефона продолжала звучать музыка.

– С ними все нормально? – наконец произнесла я.

Сет пожал плечами и ничего не ответил.

Я встала со скамейки, чтобы посмотреть самой.

В клетке стояла мисочка с уже потемневшими, но так и нетронутыми яблочными дольками, вокруг которых энергично извивались мучные хрущаки. По словам Сильвии, они составляли основной рацион зябликов.

– Они не едят, – заметила я.

– Может, их недавно кормили, – ответил Сет.

– Или это эпидемия.

Оказавшись рядом с Сетом, я почувствовала, что от него пахнет мылом. Майка у него была совсем мятая, словно в результате перенесенных страданий обычай гладить одежду в его семье устарел и стал ненужным.

Сверху доносились шаги Сильвии. Метроном продолжать стучать, отмеряя время своим дедовским способом.

В клетке, на устланном газетой полу, сидел Адажио, похожий на миниатюрную курочку.

– Что-то он неважно выглядит, – продолжила я.

Сет постучал пальцем по прутьям:

– Эй, малыш, привет. Ты как там?

Шум взволновал вторую, здоровую птицу, которая немедленно повернула к нам голову. Приболевший Адажио никак не отреагировал.

Сет оглянулся, не идет ли Сильвия. Затем отпер дверцу клетки, открыл ее, осторожно просунул руку внутрь и легко коснулся зяблика. Тельце Адажио закачалось от слабого толчка, как яйцо. Сет отдернул пальцы.

– Черт, он умер.

– Ты уверен? – спросила я.

– Абсолютно.

– Это эпидемия.

– Может, да, а может, и нет. Может, он просто заболел чем-нибудь обычным и умер.

Мы услышали, как наверху распахнулась и захлопнулась дверь спальни. Сет закрыл клетку. Мы молча посмотрели друг на друга, словно заключили безмолвный договор, как вести себя в сложившейся ситуации.

Другая птица беспомощно забила крыльями под куполом клетки. Мне стало ужасно ее жаль. Теперь она осталась одна в своем мирке.

На лестнице послышались шаги Сильвии. Ее рука скользнула по перилам, и беспроводной телефон вернулся в крепление на кухонной столешнице.