Век чудес

Я долго ждала на крыльце, прежде чем дверная ручка повернулась и на пороге появилась заспанная и тонкая, как балерина, Сильвия в малиновом шелковом халате. Волосы она зачесала назад и собрала красной тесьмой в свободный пучок. Я уже торопилась на ужин, хотя солнце стояло высоко в небе – по реальному времени наступало позднее утро.

– Счастливого Рождества, – сказала я и протянула ей кулек.

– Как это трогательно, Джулия, – ответила она непривычным – низким и скрипучим – голосом. – Прости, – добавила она и долго откашливалась. – Я сегодня еще ни с кем не разговаривала.

Так я получила еще одно подтверждение ее одиночества: изолированные от общества люди теряют не только желание разговаривать, но и возможность делать это.

Дни Сильвии, по сравнению с моими, замедлились. То же произошло и с ее движениями: она плавно поднимала руку, чтобы убрать выбившуюся прядь волос, неторопливо кивала. Тогда в ее один день вмещалось два моих. Если бы все так и продолжилось, Сильвия отстала бы от нас сначала на месяцы, а потом на годы.

Я заглянула в дом ей через плечо:

– У тебя нет елки?

– Неохота заморачиваться в этом году.

В каждом ее слове, в каждом жесте чувствовалась грусть. «Музыка ветра» из ракушек размеренно покачивалась над моей головой.

– Еще раз спасибо. Береги себя, Джулия, – сказала она и закрыла дверь.

* * *

Несколько дней спустя к дому Сильвии подъехала машина доставки. Двое парней в толстых зеленых перчатках достали из кузова елку и бережно поставили на землю. Такое живое деревце в терракотовом горшке после праздника можно высадить во дворе. Сильвия сама затащила его внутрь и, не наряжая, поставила в гостиной у окна. В любом случае это было лучше, чем ничего. Так ее дом хоть немного повеселел.

В тот же день вернулись Том и Карлотта. Их выпустили под залог, и теперь они ждали суда.

– Как думаете, их надолго посадят? – спросила я родителей тем вечером. К нам на ужин приехал дедушка.

– Может, и надолго, – ответила мама.

– А что они натворили? – поинтересовался дедушка, поднося чашку с молоком к дрожащим губам.

– Оставили бы бедняг в покое! – воскликнул папа. Был выходной, но он надел строгую рубашку и тщательно побрился.

– Я так и не понял, в чем их вина. Джулия, может, ты знаешь? – спросил дедушка погромче. Он пережевывал кусок лосося и смотрел на меня в ожидании ответа.

– Наркотики, Джин. Они выращивали травку, – объяснила мама.

Дедушка закашлялся, сплюнул что-то в салфетку, а затем достал оттуда маленькую и тонкую, как нитка, косточку.

– Кому они мешали? – продолжал папа.

– Да ты просто не видел, сколько горшков вынесли из их дома. Это преступление, – возразила мама, глядя почему-то на меня.

Папа, не поднимая взгляда, запихнул в рот остатки лосося. Мама налила красного вина в бокал. В углу сверкала елка. Воцарилась тишина. Слышно было только металлическое потрескивание лампочек в гирляндах.

Папа отвез дедушку домой. Потом его неожиданно вызвали на работу: в больнице не хватало персонала.

Мы с мамой сидели на диване и смотрели передачу об одном из последних диких племен Амазонки. Недавно оно сдалось руководству бразильской базы, располагавшейся на подступах к тропическому лесу. Самолеты частенько появлялись над деревней аборигенов, поэтому они решили, что бразильцы не только умеют летать, но также управляют движением солнца и луны.

Мама завозилась под пледом. На дворе стояла ночь. Дом остывал.

– Думаю, нам нужно поговорить, – сказала она.

Я так и замерла на месте.

– Ты о чем?

Она направила пульт на телевизор и выключила звук.

– Что у тебя с мальчиками?

– Чего?

Мама посмотрела на меня, и я отвернулась. На журнальном столике горела коричная рождественская свеча. Я уставилась на ее пламя.

– Ты никогда не говоришь о мальчиках из школы.

– А что мне о них говорить?

Сета Морено я уже давно не видела и боялась, что он пропал навсегда. Микаэла слышала, что после смерти матери он вместе с отцом переехал в поселение реального времени.

– А ты вообще с ними общаешься?

– Странный какой-то разговор получается.

– Тебе же наверняка кто-нибудь нравится? – настаивала она.

Люди по всему миру сходили с ума, начинали жизнь с нуля, кидались в омут с головой. Но только не я. Я затаилась и держала свои секреты при себе.

– Что-то я устала. Пойду лягу, – сказала я.

– Подожди, посиди со мной еще немного. Хочешь, поговорим о чем-нибудь другом? – Мама помолчала и добавила: – Пожалуйста!

Я уже забыла, как выглядели мамины глаза до замедления. Неужели они всегда были такими красными? Вот серые мешки под ними точно появились недавно. Мама по-прежнему плохо спала, а может, у нее просто начались возрастные изменения, которых я раньше не замечала. Иногда мне хотелось проверить по фотографиям, когда именно мама стала такой изможденной.

Сторонники реального времени утверждали, что их тела стареют не так быстро, как наши. В Голливуде появился новый способ омоложения организма. Он назывался «лечение медленным временем» и основывался на каком-то изменении в обмене веществ. Интересно, помогла бы эта методика моей маме?