Век дракона

Дракон обхватил лапами большой камень и горделиво возлежал на нем, распластав покрытое матовой зеленой чешуей брюхо. Он выгнул шею, извернулся всем туловищем, длинный, постепенно утончающийся хвост уложил на землю изящной спиралью и застыл в неподвижности, словно приглашал рассмотреть себя во всей красе. Темно-рубиновые глаза величиной с гусиное яйцо были холодны, но на дне их мерцал — то разгорался, то гас — отблеск невидимого пламени. Что-то было в драконе от ящерицы, зеленой хвостатой твари с цепкими лапами и сплюснутой мордой, но что-то было в нем и от холеной, тонконогой и презрительной кошки — любимицы жестокого владыки.

Ростом дракон, если считать от головы до основания хвоста, был раза в два с половиной больше человека. Небольшую голову со сравнительно маленькой пастью венчали два изогнутых остроконечных рога, но по тому, как легко поводил ими дракон, можно было заключить, что они служили не оружием, а украшением. Начиная со лба, вдоль шеи и по всему хребту дракон оброс жесткими костяными пластинами, обтянутыми кожей: они образовывали гребень.

Н’Даннг отметил, что главное оружие дракона — когти, каждый размером с хороший нож и не менее опасный; но и клыки бестии вполне могли перекусить человеку руку. Уязвимым местом чудовища была шея — хоть и защищенная спереди броней из костяных щитков, а сзади — чешуей и гребнем, все же достаточно тонкая.

Рассматривая противника, воин постепенно продвигался вперед маленькими шажками, прикрываясь щитом. Еще одна деталь в облике дракона заинтересовала Н’Даннга: у основания длинной шеи был надет массивный золотой обруч искусной работы, сплошь покрытый чеканными узорами и усыпанный рубинами. Н’Даннг решил, что бестия, как видно, сбежала из дворца или драконария какого-нибудь царька, ныне, быть может, давно умершего и позабытого. Обруч почему-то внушал Н’Даннгу неясную тревогу, но воин не успел разобраться в своих чувствах.

Дракон небрежно взмахнул хвостом. Хвост его, со свистом рассекая воздух, обрушился туда, где мгновение назад стоял Н’Даннг. Воин успел отскочить в сторону, а на земле осталась глубокая борозда. Н’Даннг еще не окончил прыжок, когда дракон изрыгнул пламя. Человек на лету отразил огонь щитом, и пламя не причинило ему вреда, лишь обожгло жаром лицо. Он приземлился неудачно — попал в выбоину, оступился и замахал руками, пытаясь удержать равновесие, но это не удалось, и Н’Даннг попятился, опустил щит и полностью открылся для удара. Зрители за спиной издали испуганный стон. Единственный, кто не попался на уловку, был дракон — он не проявил ни малейшего стремления слезть со своего камня и выйти на открытое место, вообще не пошевелился, только зашипел кратко и презрительно.

Н’Даннг отбросил хитрости, ринулся вперед, и вновь был встречен огнем. Он размахивал щитом, как одержимый, пытаясь подобраться к дракону настолько, чтобы пустить в ход секиру, но едва успевал уклоняться от ударов хвоста, который щелкал и свистел вокруг наподобие бича. Н’Даннг мимолетно пожалел, что у него Нет длинного копья — оно сейчас пригодилось бы больше. Дракон метал пламя то вправо, то влево, изгибая шею и норовя достать человека за щитом. Неожиданно чудище приподнялось на передних лапах и поверх головы Н’Даннга выплюнуло клубок огня. Крики крестьян и характерное потрескивание травы за спиной сказали воину, что шар поджег траву, и она запылала, отрезая ему путь к бегству. Мысль о бегстве показалась Н’Даннгу настолько забавной, что он невольно усмехнулся.

Сразу вслед за тем ему пришлось особенно тяжело. Крестьяне отступили за черту огня и оттуда молча смотрели, как среди пламени и дыма движется фигура воина — вся покрытая рельефными буграми мускулов, но при этом не утерявшая сверхъестественной гибкости. Н’Даннг задыхался, по нему ручьями тек пот, а отблески пламени играли на бронзовой коже, золотя ее, словно воин и вправду был отлит из металла. Ему казалось теперь, что огонь был повсюду, и самый воздух пылал, превращаясь в огненный вихрь, выдыхаемый драконом.

Усталость давала о себе знать, и Н’Даннг забросил бесполезную пока секиру в петлю кожаного ремня, что крест-накрест охватывал его спину, а щит перехватил в правую руку. Поверхность щита давно раскалилась и, если бы не кожаная прокладка внутри, его нельзя было бы держать. Воин чудом успевал парировать огненные струи, набедренная повязка тлела в нескольких местах, руки и ноги были обожжены, болела воспаленная кожа на лице. Но он оставался на ногах, и дракону ни разу не удавалось поразить его — куда бы ни был направлен огненный смерч, он неизменно встречал на пути щит Н’Даннга.