Век Екатерины Великой

Зная, что всякое празднество приятно Петру, Великой княгине вздумалось дать в честь Его Императорского Высочества праздник в ее новом ораниенбаумском саду. Для сего предприятия Екатерина Алексеевна велела архитектору Антонио Ринальди выстроить в одном укромном месте большую колесницу, вмещавшую в себя оркестр в шестьдесят человек музыкантов и певцов. Такожде велела придворному итальянскому поэту сочинить стихи, а музыку поручила капельмейстеру Арайе. В саду, на главной аллее, поставили иллюминированную декорацию с занавесом, против коей накрыли столы для ужина. В середине июля, под вечер, Его Императорское Высочество со всеми, кто находился тогда в Ораниенбауме, а такожде с множеством гостей, приехавших из Кронштадта и из Петербурга, отправились в освещенный для них сад. Гости расселись за столом; после первого блюда поднялся занавес, скрывавший главную аллею. Зрители увидели приближающийся издалека оркестр, который везли двадцать быков, убранные гирляндами. Их окружали множество пританцовывающих на ходу людей. Великая княгиня позаботилась, дабы аллея была так ярко освещена, словно действо происходило днем.

В тот самый миг, когда колесница остановилась, луна очутилась как раз над ней, создав необычайно красивую картину. Кроме того, погода стояла прекрасная, было тепло, воздух дышал свежестью. Все, радостно восклицая, выскочили из-за стола, дабы ближе насладиться красотой. Когда представление завершилось, занавес опустили, и зрители паки расселись. Подали второе блюдо. Когда его заканчивали, послышались звуки труб и литавр. Вперед вышел скоморох, выкрикивая:

– Милостивые государи и милостивые государыни, заходите, заходите ко мне, вы найдете в моих лавочках даровую лотерею!

За столами радостно загудели.

С двух сторон декорации подняли занавеси, и гости увидели две ярко освещенные лавочки, в одной из коих раздавались бесплатно лотерейные номера для фарфора, находившегося в ней, а в другой – для цветов, лент, вееров, гребенок, кошельков, перчаток, темляков и тому подобных безделушек.

Среди гостей произошло нешуточное оживление. Не мешкая, они бросились к лавочкам. Когда они опустели, всех пригласили поесть сладкое, после чего начались танцы, продлившиеся до самого утра. На сей раз никакая интрига, никакая злоба не выдержали Екатерининского праздника. Его Императорское Высочество и все прочие находились в полном восхищении от него и то и дело хвалили Великую княгиню и ее праздник. Екатерина ни на что не поскупилась: и вино, и ужин, и десерт нашли великолепными. На праздник она потратила половину своего годового дохода, но не сожалела о такой растрате: ей необходимо было выиграть время, не портить паче отношения с Великим князем, дабы муж не сделал достоянием света, что ребенок, коего она родит, не от него. К счастью, Великий князь, как и все окружающие его голштинцы, в том числе и ее непримиримый враг Брокдорф, в течение нескольких дней не переставали восхвалять праздник. В тот день Екатерина записала в своей тетради: «Понеже на сем празднике было множество народа из всех слоев общества, и общество в саду было смешанное, и, между прочим, находилось много женщин, которые обыкновенно не появлялись совсем при дворе, то все хвастались подарками, выигранными в лото, и выставляли их. Хотя, в сущности, они были неважными, не дороже ста Рублев. Но они их получили от Великой княгини, и всем было приятно сказать: «Сие у меня от Ея Императорского Высочества, Великой княгини. Она сама доброта, она всем сделала подарки, она прелестна; она смотрела на меня с веселым любезным видом, она находила удовольствие заставлять нас танцевать, угощаться, гулять; она рассаживала тех, у кого не было места, она хотела, дабы все видели то, на что было посмотреть, она была весела»».

Словом, тот день Екатерина Алексеевна показала качества, коих прежде за нею не знали, и обезоружила тем своих врагов – что и было ее главной целью при устройстве сего праздника.

19-го августа, в день молебна по поводу сражения при Цорндорфе, Великая княгиня вновь дала большой обед Великому князю и его приближенным в своем саду в Ораниенбауме. Великий князь и вся его компания казались столь же веселыми, сколь и довольными, что уменьшило на время огорчение, испытываемое Великим князем от войны, развязавшейся между Россией и Пруссией. Всеобщая радость от успехов русского оружия заставляла его скрывать то, что жило в глубине его души: ему было больно оттого, что прусское войско, кое он почитал непобедимым, терпело поражение. Окромя того, Екатерина Алексеевна велела подать в тот же день жареного быка ораниенбаумским рабочим, достраивающим дворец для Великого князя. Но в день молебна Петр Федорович остался весьма доволен: он был любитель хорошо поесть в большой компании.

* * *