Век криминалистики

На этом допрос закончился, свободу передвижения Жакку ограничивать не стали. По своим адвокатским делам он уехал в Амстердам и в Стокгольм. Но Морио продолжил расследование, и подозрения против Жакку лишь усилились. 28 апреля, за несколько дней до убийства Шарля Цумбаха, Жакку поставил на учет в дорожной полиции свой старый велосипед, ранее стоявший в гараже. Велосипеду присвоили контрольный жетон и допустили к использованию. В этот момент поколебалось изначальное алиби Жакку. Его сотрудник Жюно признался, что запамятовал: на самом деле Жакку вышел из офиса в 22.30. Сотрудники уголовного розыска провели эксперимент – съездили в План-лез-Уат и установили, что Жакку мог бы доехать из офиса до дома убитого за 10 минут и успеть совершить убийство в 22.50. Один из клиентов Жакку, некто Тиньё, видел адвоката снова перед его офисом в 23.30. Вполне вероятно, что Жакку как раз вернулся из План-лез-Уат. Проверили показания Жакку относительно его оружия, и подозрения против него окрепли. Пуля, которая выпала из одежды убитого еще до вскрытия, не имела отношения к его «маузеру» калибра 6,35. «Парабеллум» также не был орудием убийства. Показали оба пистолета Линде Бо, и она, не понимая значения своих показаний, ответила, что ни один из этих пистолетов не является тем оружием, каким Жакку угрожал ей в прошлом году или с помощью которого собирался покончить с собой. Для этих угроз он использовал маленький пистолет, у него не было никакой коричневой рукоятки. Уборщица в канцелярии Жакку также видела в ящике стола пистолет, который описывала Линда Бо. Вероятно, у Жакку мог быть еще один пистолет, из него он мог застрелить Шарля Цумбаха, а потом избавиться от оружия.

3 июня Жакку вернулся из Стокгольма, и расследование приняло новый, неожиданный оборот. Внезапно Жакку перекрасил свои каштановые волосы в светлые. Якобы парикмахер в стокгольмском отеле перепутал ополаскиватель для волос с краской. Морио насторожился и решил перепроверить эти показания.

Пока шло расследование в Стокгольме, 5 июня Пьер Жакку попросил генерального прокурора Корню принять его. Корню согласился. Жакку поначалу был столь же самоуверен и холодно учтив, как на первом допросе у Морио. Он заявил о своей невиновности. Но вдруг его как прорвало, и Корню увидел ту, другую, еще незнакомую сторону натуры респектабельного адвоката, о которой говорила Линда Бо. Он покончит жизнь самоубийством, если его имя и дальше будет фигурировать в деле об убийстве Цумбаха! На следующий допрос к Морио 7 июня Жакку действительно взял с собой снотворное, но доза была не настолько велика, чтобы он умер. Через несколько часов, уже в больнице, Жакку попытался повеситься – опять не получилось. Но с этого дня следствию все больше приходилось иметь дело с психически неустойчивым, измученным, депрессивным, маловменяемым человеком, каким адвоката Жакку никто из коллег прежде не знал. Он отказывался давать показания, уходил от ответов. Для опытного психолога подобное поведение не доказывало вины подозреваемого. Напротив, если Жакку невиновен, то как раз несправедливые подозрения и копание в его личной жизни и довели его до такого состояния на грани нервного срыва и вызвали неадекватные реакции.

Но Морио привез из Стокгольма улики против Жакку. Парикмахер из стокгольмского отеля хорошо помнил постояльца из Швейцарии, который пожелал покрасить волосы. Никто, конечно, не путал ополаскиватель с краской. Более того, в Стокгольме выяснилось, что Жакку перекрасил волосы в тот день, когда стокгольмские франкоязычные газеты сообщили об убийстве Цумбаха, в том числе о том, что Мари Цумбах описала преступника как мужчину с каштановыми волосами. Морио пытался понять, объясняется ли экстравагантный поступок Жакку с перекрашиванием волос просто паникой и страхом, что в нем узна`ют убийцу с каштановыми волосами?

С каждым днем Корню и Морио все более четко представляли, как было совершено преступление. А если Жакку вовсе не из ревности совершил убийство? Разве не может быть, чтобы он просто хотел вернуть себе позорившие его анонимные письма, посланные Андре Цумбаху? Наверное, адвокат опасался, что однажды Цумбах использует их против него? Не к Андре Цумбаху ли пришел Пьер Жакку, вооруженный пистолетом и кинжалом, на случай, если придется применить силу? Может, Шарль Цумбах открыл ему дверь и впустил в дом, даже в комнату своего сына, чтобы гость там подождал Андре? И Жакку воспользовался этим, чтобы обыскать шкафы в комнате Андре. За этим занятием его и застал Шарль Цумбах, и Жакку выстрелил в него из пистолета, а потом заколол кинжалом, чтобы избавиться от свидетеля, который поймал его, респектабельного адвоката, фактически за воровством. В таком состоянии, как сейчас, Жакку способен на все.