Век любви и шоколада (ЛП)

Как она проникла в усадьбу? Кто еще был с ней? У меня не было ни секунды на размышления. Я хотела жить. Мне нужно было время, чтобы добраться до мачете, поэтому я решила поговорить с ней.

— Почему? — Мой голос был едва громче шепота – я повредила гортань, когда упала на скамейку. — Что я тебе сделала?

— Ты знаешь, что ты сделала. Я бы предпочла отравить тебя, но у меня нет ни времени, ни доступа. Мне придется смириться с этим. — Она приподняла меч и подняла его выше.

— Погоди, — прошептала я так громко, как могла. — Прежде чем ты убьешь меня... Юджи просил кое-что сказать тебе. — Это была жалкая уловка с моей стороны, и у меня уже почти не было веры, что она сработает.

Она закатила глаза, но опустила оружие.

— Говори.

— Юджи сказал мне...

— Громче.

— Я не могу. Горло. Пожалуйста. Подойди ближе.

Она присела. Мы оказались с глазу на глаз. Я чувствовала щекой ее дыхание. Запах был немного едкий, как если бы она выпила кофе. Я вспомнила о том, как папа готовил на плитке кофе для мамы. Ах, папа, было бы здорово увидеть тебя снова. Я чувствовала, что мои веки начинают закрываться.

— Говори, — повторила она. — Что сказал Юджи?

— Юджи сказал... Он был так красив, правда же?

София ударила меня по лицу, но я даже не почувствовала этого.

— Перестань увиливать!

— Юджи сказал, что рыба не сожалеет, потому что...

— У тебя не никаких чувств.

Я была почти без сознания, когда почувствовала, как что-то щекочет мое бедро. Это могло быть только одно – павлинье перо, которое я вставила в свои ножны – перо Вина. Достань мачете, подумала я. Мачете предназначены для рубки, а не чтобы колоть, но мои травмы ставили меня в очень невыгодное положение. Но я знала, что это был мой единственный шанс.

Я сжала пальцы на мачете. Подтянула руки высоко, насколько могла, и обрушила их перед собой, пронзая, как я надеялась, ее сердце. Я вытащила мачете. Она упала в пруд с карпами, и как ни странно, я почувствовала вину из-за беспокойства, которое было причинено рыбам.

София Биттер однажды дала мне хороший совет. Как там она сказала? Не трудно ранить, если собираешься убить.

Я пыталась позвать Кадзуо, но мой голос подвел. Я понимала, что быстро теряю кровь, и если только не попаду к врачу, то умру.

Я попыталась встать, но не смогла. Я не чувствовала свою левую ногу. Испугаться я не успела. Я тащила себя руками по каменной дорожке. Наверное, до дома было около тысячи футов, а еще я оставляла кровавый след за собой.

Мое сердце билось быстрее, чем я могла когда-либо припомнить такое. Я задалась вопросом, сможет ли оно выскочить.

Когда я была примерно на полпути, из кустов вышел мужчина с крюком вместо руки. Я узнала его. Мое преимущество в тот момент состояло не в том, что я могла бы обогнать любого, а в том, что я была вровень с землей.

— София! — позвал мужчина.

Очевидно, она не ответила.

Я видела, как он смотрел на кровавый след, но он не притормозил, чтобы рассмотреть, идет ли он к дому или прекращается. В этот момент на тропинке появилась кошка Юджи Оно, направляясь в сторону пруда кои. Затем, заметив меня, кошка остановилась – я боялась, что она направится в мою сторону – а она, мяукнув, привлекла внимание мужчины. Она продолжала идти к пруду с карпами, и он последовал за ней.

Я дотащила себя до комнаты Кадзуо. Адреналин начал выветриваться и боль стала не иначе как мучительной. Я поскреблась в дверь. У Кадзуо чуткий сон, и он тут же был на ногах.

— София Биттер мертва. Ее телохранитель в поместье. Могут быть и другие, я не знаю. Кроме того, мне надо в больницу, — вот что мне удалось сказать.

Я всегда думала, что умру молодой. Я думала, что умру из-за связи с преступностью и шоколадом, но это происходило из-за любви Софии (и моего собственного неправильного выбора, что отразилось на мне).

Боже святы, подумала я перед тем, как мое сердце остановилось. София Биттер действительно любила Юджи Оно. От этого я чуть не рассмеялась: некоторые никогда не расправлялись так со своими бойфрендами из старшей школы.

XX

ПООБЕЩАВ БЫТЬ В ОДИНОЧЕСТВЕ, Я НИКОГДА НЕ ОДИНОКА

Очнувшись, я оказалась на больничной койке. Не знаю, по какой причине, этот раз отличался от предыдущих ранений. Ничего не болело, но тело было странно, зловеще онемевшим.

Миниатюрная медсестра что-то обнадеживающе сказала на японском. Казалось, она говорила: «Да, ты не мертва!» Но я не могла говорить и она выбежала из комнаты.

Спустя несколько мгновений вошел доктор, а с ним были мистер Делакруа и моя сестра.

Я поняла, что все серьезно, раз Нетти вызвали в Японию. Она взяла меня за руку.

— Анечка, ты очнулась, слава Богу. — Ее глаза наполнились слезами. Мистер Делакруа остался в углу, как прокаженный. Мне не показалось особенно странным, что он пришел, хотя дело было в Японии. Мне нездоровится, и ему или Тео понадобилось совершить поездку.

Я пыталась заговорить, но в горле оказались трубки. Я нажала на них, и медсестра схватила меня за руку.

— Вы помните, что с вами случилось? — спросил доктор. Облегчением было то, что он говорил по-английски.