Век Людовика XIV

Так, звуки музыки, сладостное согласие голосов, поэзия гимнов, красота литургии, сияние огней, благоухающие ароматы, богатые облачения, священные сосуды, украшенные драгоценными камнями, дорогие приношения, статуи и картины, пробуждающие святые мысли, славные творения художественного гения… величественная пышность общественных процессий, богатые драпировки, украшающие улицы, музыка колоколов, словом, все дары и знаки почета, которые благочестивые инстинкты людей побуждают их щедро осыпать, не вызывают, я полагаю, у Бога того презрения, в которое нас заставляет верить суровая простота некоторых наших современников. Это, во всяком случае, подтверждают и разум, и опыт. 26

Все эти аргументы не помогли протестантам. Людовик XIV нарушил декор, отменив Нантский эдикт и начав жестокую войну с французскими протестантами. Лейбниц отложил свою агапу до более благодатных времен.

В 1687 году, чтобы ознакомиться с разрозненными архивами для своих «Анналов дома Брауншвейгов», он отправился в трехлетнее путешествие по Германии, Австрии и Италии. В Риме, предполагая, что он примет обращение, власти предложили ему стать куратором Ватиканской библиотеки; он отказался. Он предпринял смелую попытку добиться отмены церковных декретов против Коперника и Галилея. 27 После возвращения в Ганновер он начал (1691) трехлетнюю переписку с Боссюэ в надежде возродить движение за воссоединение христианства. Не могла ли Римская церковь созвать действительно экуменический собор, включающий как протестантских, так и католических лидеров, чтобы пересмотреть и отменить суровое клеймо Трентского собора, наложившее на протестантов клеймо еретиков? Епископ, который только что обрушился на этих «еретиков» со своими «Изменениями протестантских церквей» (1688), ответил бескомпромиссно: если протестанты желают вернуться в лоно святости, пусть примут обращение и прекратят дебаты. Лейбниц умолял его передумать. Боссюэ не терял надежды: «Я вхожу в эту схему. Вскоре вы услышите, что я думаю». 28 В 1691 году Лейбниц писал госпоже Бринон со свойственным ему оптимизмом:

Император настроен благосклонно; папа Иннокентий XI и ряд кардиналов, генералов монашеских орденов… и многие серьезные богословы, тщательно рассмотрев этот вопрос, высказались в самых обнадеживающих выражениях. Не будет преувеличением сказать, что если король Франции и прелаты…..которые прислушиваются к его мнению в этом вопросе, предпримут согласованные действия, дело будет не просто осуществимо, оно будет уже сделано». 29

Когда пришел ответ Боссюэ, он был сокрушительным: решения Тридентского собора бесповоротны; они справедливо признали протестантов еретиками; Церковь непогрешима; никакая конференция между лидерами католиков и протестантов не сможет достичь конструктивного результата, если протестанты заранее не согласятся принять решения Церкви по спорным вопросам. 30 Лейбниц ответил, что Церковь часто меняла свои взгляды и учения, противоречила сама себе, осуждала и отлучала людей без достаточных оснований. Он заявил, что «снимает с себя всякую ответственность за то, какие еще беды может принести христианской церкви существующий раскол». 31 Он обратился к более обнадеживающей задаче примирения лютеранской и кальвинистской ветвей протестантизма, но и здесь он столкнулся с непримиримостью, такой же твердой и гордой, как у Боссюэ. В конце концов он в частном порядке обрушил чуму на все соперничающие теологии и провозгласил, что существуют только два вида книг, имеющих какую-либо ценность: те, в которых сообщается о научных демонстрациях или экспериментах, и те, которые содержат историю, политику или географию. 32 Внешне, но небрежно, он оставался лютеранином до конца своей жизни.

IV. ЛОККА ПЕРЕСМАТРИВАЕТСЯ

Половина произведений Лейбница представляла собой argumentum ad hominem, предпринятые более или менее случайно в качестве обсуждения идей какого-либо другого автора. Его самая большая книга, достигшая 590 страниц, началась в 1696 году с семистраничного обзора «Очерка о человеческом понимании» Локка (1690), известного Лейбницу лишь по аннотации в «Универсальной библиотеке» Ле Клерка. Когда «Эссе» появилось во французском переводе (1700 г.), Лейбниц снова сделал на него рецензию для немецкого журнала. Он быстро осознал важность анализа Локка и щедро похвалил его стиль. В 1703 году он решил прокомментировать книгу по главам; именно эти комментарии составляют «Новые очерки о человеческом понимании» Лейбница. Узнав о смерти Локка (1704), он оставил комментарий незаконченным. Он был опубликован только в 1765 году, слишком поздно, чтобы помешать всепроникающему влиянию Локка на Вольтера и других светил французского Просвещения, но вовремя, чтобы принять участие в создании эпохальной «Критики чистого разума» Канта. Это одно из самых важных произведений в истории психологии.