Век Наполеона

Император одобрял маскарады, поскольку был рад оживлению светской жизни. Ему не нравились салоны, процветавшие в Париже. Они становились прибежищем политиков, писателей и «идеологов», критиковавших его все более диктаторский режим. Его братья Жозеф и Люсьен организовывали частые приемы, где разговоры обязательно были благосклонны к императору и в целом враждебны к Жозефине; Фуше и Талейран устраивали свои собственные суды, где критика была вежливой; вернувшиеся эмигранты обличали всех Бонапартов на мрачных вечерах в Фобур-Сен-Жермен; а мадам де Сталь содержала свой знаменитый салон как часть своей пятнадцатилетней войны против Наполеона. Госпожа де Жанлис, вернувшись во Францию после семи лет эмиграции, посвятила свой салон и свои труды защите императора от Бурбонов, якобинцев, госпожи де Сталь и госпожи Рекамье.

V. MME. RÉCAMIER

Своим успехом салон Ла Рекамье был обязан ее пленительной красоте и покладистому богатству ее мужа. Родившаяся в Лионе в 1777 году, названная Жанной-Франсуазой-Жюли-Аделаидой Бернар и известная друзьям как Жюли или Жюльетта, она была наделена прелестью лица и фигуры, которая сохранилась даже в семидесятилетнем возрасте, когда она ослепла. В ней были развиты почти все прелести женского характера — доброта, сочувствие, нежность, вкус, грация, такт… К этому она добавила чувственную податливость, которая возбуждала сотню мужчин без какого-либо ущерба для ее девственности. В 1793 году, в возрасте шестнадцати лет, она вышла замуж за Жака-Розу Рекамье, которому было сорок два года, но он был банкиром. Ему было так приятно созерцать ее красоту, слышать ее пение, наблюдать за тем, как ее нежные руки извлекают чувства из фортепиано или арфы, что он обеспечил ей все удобства, финансировал ее карьеру салонной девушки, с отеческой снисходительностью относился к завоеваниям, которые она совершала, сама оставаясь непокоренной, и, по-видимому, не настаивал на своих супружеских правах.60

В 1798 году он купил парижский дом Жака Неккера на улице Монблан. Во время этой сделки двадцатиоднолетняя Жюльетта познакомилась с тридцатидвухлетней мадам де Сталь; это была лишь случайная встреча, но она положила начало дружбе на всю жизнь, которой не смогло положить конец даже соперничество в любви. Вдохновленная успехом, с которым старшая женщина привела в свой салон самых выдающихся государственных деятелей и писателей того времени, Жюльетта в 1799 году открыла свой новый дом для периодических встреч мужчин и женщин, занимавших видное место в политической, культурной и общественной жизни Парижа. Люсьен Бонапарт, министр внутренних дел, не терял времени, признаваясь ей в своей нетленной любви. Она показала его пламенные письма своему мужу, который посоветовал ей относиться к Люсьену с терпением, чтобы не навлечь на банк Рекамье враждебность восходящей династии. Наполеон погасил огонь Люсьена, отправив его послом в Испанию. Возможно, он и сам положил глаз на Жюльетту как на «лакомство для короля».61 У нее были совсем другие наклонности. Несмотря на предостережения мужа и шаткое положение отца в качестве генерального почтмейстера в консульском управлении, она принимала в своем салоне роялистов, таких как Матье де Монморанси, антинаполеоновских генералов, таких как Бернадотт и Моро, и других, кто возмущался все более имперскими замашками первого консула.

Сейчас она была в расцвете своей красоты, и ведущие художники с удовольствием принимали ее работы. Давид изобразил ее в излюбленной позе нынешних богинь — лежащей на кушетке и свободно одетой в греческое платье, обнажающее руки и ноги. Месье Рекамье почувствовал, что Давид не уловил скромной прелести его жены; он предложил Франсуа Жерару, ученику Давида, соперничать с его мастером; Жерар так преуспел, что Давид так и не простил его.62

В 1802 году Жюльетта с матерью посетила Англию, где такие высокопоставленные особы, как принц Уэльский, и такие красавицы, как герцогиня Девонширская, приняли ее со всеми почестями, причитающимися ее красоте и антибонапартистским настроениям. Вскоре после возвращения во Францию ее отец был арестован за попустительство тайным переговорам между парижскими роялистами и повстанцами-шуанами из Вандеи; он был арестован, и ему грозила смертная казнь, когда его рассеянная дочь уговорила Бернадота пойти к Наполеону и ходатайствовать об освобождении месье Бернара. Наполеон согласился, но отстранил его от должности. «Правительство, — признала Жюльетта, — имело полное право сместить его».63