Век Наполеона

Этот ежегодный настойчивый призыв «dulce et decorum pro patria mori» терпеливо переносился французским народом в экстазе наполеоновских побед; но когда начались поражения (1808), оставившие тысячи семей в печали, сопротивление возросло, уклонисты и дезертиры умножились. К 1814 году Наполеон завербовал в свои армии 2 613 000 французов;35 около миллиона из них умерли от ран и болезней;36 К ним добавилось полмиллиона, набранных или призванных из иностранных государств, союзных или подвластных Франции. В 1809 году Наполеон попросил царя Александра выступить посредником между Францией и Англией, заявив, что всеобщий мир позволит покончить с воинской повинностью; эта надежда оправдалась. Поскольку побежденные враги, казалось, восставали из могил для новых коалиций и кампаний, Наполеон держал многих призывников дольше установленного пятилетнего срока и призывал ежегодные классы раньше времени, пока в 1813 году не призвал класс 1815 года.37 Наконец терпение французских родителей лопнуло, и по всей Франции поднялся крик «Долой воинскую повинность!».

Такими методами росла Великая армия, которая была любовью и гордостью Наполеона. Он поддерживал ее дух, давая каждому полку свой собственный красочный штандарт, который какой-нибудь храбрый юноша нес в бой, чтобы вести и вдохновлять своих людей; если он падал, другой юноша бросался к нему, подхватывал знамя и нес его дальше. Обычно это знамя становилось видимой душой полка; почти всегда оно сохранялось, чтобы демонстрировать свои остатки на парадах победы и, наконец, висеть в качестве потрепанного, но священного трофея в церкви Инвалидов. Почти каждый полк имел свою отличительную форму и название, прославившееся от Бреста до Ниццы, от Антверпена до Бордо: гренадеры, гусары, шассеры, уланы, драгуны… Прежде всего 92 000 человек составляли Императорскую гвардию, находившуюся в защитном резерве вокруг императора до тех пор, пока какой-нибудь кризис не потребует их жизни. Любой призывник мог стать членом гвардии и даже получить жезл одного из восемнадцати маршалов наполеоновской Франции.

Результаты войн были бесконечны — биологические, экономические, политические и моральные. Старая цифра в 1 700 000 французов, погибших в этих кампаниях38 была уменьшена более поздними подсчетами до миллиона человек;39 Но даже эти предположительно преждевременные смерти могли ослабить Францию на целое поколение, пока ее матки не восполнили потери. В экономическом плане войны и стимулы, связанные с блокадой портов и военными нуждами, ускорили рост промышленности. В политическом плане они способствовали объединению региональных правительств и лояльности под центральной властью. В моральном плане постоянные конфликты приучили Европу к расширению войн и к кодексу резни, неизвестному со времен нашествий варваров. На фронтах, а затем и в столицах правители отложили в сторону десять заповедей. «Война оправдывает все», — писал Наполеон генералу Бертье в 1809 году;40 «Ничто и никогда не было установлено иначе, как мечом»;41 и «в конечном счете правительство должно обладать военными качествами»;42 без армии нет государства.

Чтобы приучить французский народ к этой воинской этике, Наполеон обратился к его любви к славе. La gloire стала национальной лихорадкой, порождающей восторженное согласие и повиновение; поэтому Наполеон мог сказать, что «войны Революции облагородили всю французскую нацию».43 В течение десяти лет с помощью союзников он держал свой народ в этом гипнотическом трансе. Пусть Альфред де Мюссе, который был там, опишет настроение Франции в 1810 году:

Именно этим воздухом безупречного неба, где сияло столько славы, где сверкало столько мечей, дышала тогдашняя молодежь. Они прекрасно понимали, что им суждена гекатомба, но считали Мюрата непобедимым, а императора видели переходящим мост, над которым свистело столько пуль, что удивлялись, неужели у него нет иммунитета к смерти. И даже если придется умереть, какое это имеет значение? Сама смерть была так прекрасна, так благородна, так прославлена в своем багрянце, покрытом боевыми шрамами! Она позаимствовала цвет надежды; она собрала столько урожаев, что стала молодой, и не было больше старости. Все колыбели Франции, равно как и ее гробницы, были вооружены щитом и пряжкой; не было больше стариков, были трупы и полубоги.44

Тем временем на фронте наполеоновские солдаты воровали, играли в азартные игры и упивались своим страхом; его генералы воровали в соответствии со своим положением; Массена сколотил миллионы, а Сульт не отставал от него. Любезная Жозефина, добрый Жозеф, храбрый Люсьен и дядя кардинал Феш наживались, вкладывая деньги в фирмы, продававшие французским войскам некачественные товары. Наполеон расцвечивал свои военные бюллетени преувеличениями и умолчаниями, опустошал казну побежденных народов, присваивал их искусство и размышлял о том, как осуществить моральное возрождение Франции.

IV. НРАВЫ И МАНЕРЫ