Век Наполеона

Мечтая о должности в Берлине, Гегель в 1816 году принял приглашение Гейдельбергского университета стать его первым профессором философии. Его занятия начались с пяти студентов, но к концу семестра выросли до двадцати. Там же он опубликовал (1817) свою «Энциклопедию философских наук». Она понравилась и интеллигенции, и правительству Берлина гораздо больше, чем его «Логика», появившаяся там в 1812 году. Вскоре министр образования Пруссии пригласил его занять кафедру философии, которая оставалась вакантной после смерти Фихте (1814). Гегель, которому было уже сорок семь лет, торговался до тех пор, пока предложенное ему вознаграждение не окупило его долгое ожидание. Кроме двух тысяч талеров годового жалованья он попросил компенсировать высокую арендную плату и цены в Берлине, мебель, которую он купил, а теперь должен был продать с убытком, расходы на поездку в Берлин с женой и детьми; кроме того, он хотел бы получить «некоторое количество продуктов».37 Все это было получено, и 22 октября 1818 года Гегель приступил к работе в Берлинском университете, которая должна была закончиться его смертью. В течение этих тринадцати лет его лекции, печально известные своей скучностью, но в конце концов наполненные смыслом, собирали все большие и большие аудитории, пока студенты не приезжали почти из всех стран Европы и за ее пределами, чтобы послушать его. Теперь он придал форму и порядок самой полной и влиятельной системе мысли в истории посткантианской Европы.

2. Логика как метафизика

Он начинает с логики — не в нашем современном смысле, как правила рассуждения, а в древнем и классическом смысле, как соотношение, или обоснование, или основной смысл и действие чего-либо, как, например, когда мы используем геологию, биологию или психологию для определения смысла и действия земли, жизни или разума. Итак, для Гегеля логика изучает смысл и действие чего бы то ни было. Как правило, он оставляет операции науке, как наука оставляет смысл философии. Он предлагает анализировать не слова в рассуждениях, а причины или логику в реальности. Источнику и сумме этих причин он дает имя Бога, подобно тому, как древние мистики отождествляли божество с Логосом — причиной и мудростью мира.*

Воспринимающий разум придает объектам конкретное значение, изучая их отношения в пространстве и времени с другими объектами, которые он помнит или воспринимает. Кант дал таким отношениям название категорий и перечислил двенадцать, в основном: единство, множественность и тотальность; реальность, отрицание и ограничение; причина и следствие, существование и несуществование, случайность и необходимость. Гегель добавляет еще множество других: детерминированное бытие, предел, множественность, притяжение и отталкивание, сходство и различие… Каждый объект нашего опыта представляет собой сложную сеть таких отношений; этот стол, например, имеет конкретное место, возраст, форму, силу, цвет, вес, запах, красоту; без этих конкретных отношений стол был бы просто путаницей неясных и отдельных ощущений; с ними ощущения становятся единым восприятием. Это восприятие, освещенное памятью и направленное целью, становится идеей. Таким образом, для каждого из нас мир — это наши ощущения, внешние или внутренние, скоординированные с помощью категорий в восприятия и идеи, смешанные с нашей памятью и управляемые нашей волей.

Категории — это не вещи, это способы и инструменты понимания, придающие форму и смысл ощущениям. Они составляют обоснование и логику, структуру и причину каждого переживаемого чувства, мысли или вещи. Все вместе они составляют логику, разум, Логос Вселенной, как ее понимает Гегель.

Самая простая и универсальная из категорий, с помощью которых мы можем попытаться понять наш опыт, — это чистое бытие (Sein) — бытие в применении к всем объектам или идеям без конкретизации. Универсальность этой базовой категории является ее фатальностью: не имея никакой отличительной формы или знака, она не может представлять ни один существующий объект или идею. Таким образом, понятие чистого Бытия фактически эквивалентно своей противоположной категории — Небытию или Ничто (Nichts). Поэтому они легко смешиваются; то, чего не было, добавляется к Бытию и лишает его неопределенности или чистоты; Бытие и Небытие становятся чем-то, пусть и отрицательным. Это таинственное становление (Werden) — третья категория, самая полезная из всех, поскольку без нее ничто не может быть представлено как происходящее или обретающее форму. Все последующие категории вытекают из аналогичных сочетаний, казалось бы, противоречивых идей.

Эта гегелевская престидижитация, создающая мир (как Адам и Ева) из конъюнкции, напоминает средневековую идею о том, что Бог создал мир из ничего. Но Гегель возражает, что его категории — это не вещи; это способы представления вещей, способы сделать их поведение понятным, часто предсказуемым, иногда управляемым.