Век Наполеона

Это был старый фермерский дом, расположенный примерно в шести милях от Джеймстауна. Его многочисленные комнаты были просто, но достойно обставлены. Согласно прекрасному плану, нарисованному Ласом Кейсом-младшим, Наполеону отвели шесть комнат: большую «прихожую и комнату ожидания для гостей», гостиную, спальню, кабинет, библиотеку и большую столовую. Внутренние стены были неумело обшиты просмоленным холстом, но в них было много окон. Наполеон принял свои апартаменты без особых претензий; он даже обрадовался ванной комнате, которую назвал «неслыханной роскошью на этом несчастном острове».1 «Император, — сообщал Лас Кейс, — был доволен всем».2 В другом крыле здания были устроены комнаты для Лас Каса и его сына, для графа и графини де Монфолон, генерала Гурго и доктора О'Меара, врача Наполеона. Для слуг Наполеона были предусмотрены большие общие комнаты,3 и для слуг его штаба. Генерал Бертран, его жена и их слуги занимали отдельный коттедж на дороге в Джеймстаун. Слуги служили едва ли больше, чем за свое содержание.

Наполеон мог свободно передвигаться пешком, верхом или в карете в радиусе пяти миль от дома, но ему приходилось подчиняться наблюдению британских войск, когда он выезжал за пределы плато Лонгвуд. Еду для Наполеона и его свиты ежедневно присылал губернатор острова, и, в определенных пределах, они могли заказывать себе еду.4 Обычно император питался скудно до восьми часов вечера; затем он и его подчиненные ужинали с такой неторопливостью, что готовы были лечь спать. Наполеон привез с собой из Франции дорогой серебряный сервиз; им регулярно пользовались; мы также слышим о ножах, вилках и ложках из золота.5 Посуда была в основном из севрского фарфора. Слуги были в полной форме зеленого и золотого цвета. Лас Кейс был впечатлен «элегантностью сервировки и аккуратностью, с которой были накрыты столы».6 Этикет Тюильри поддерживался в Лонгвуде. Наполеон позволял своим верным друзьям много откровенности в речи, но никаких фамильярностей; они всегда называли его «император» и обращались к нему «ваше величество». Письма, адресованные ему как «генералу», оставались нераспечатанными; посетители должны были обращаться к нему как к «императору» или держаться подальше.

Было много раздражений и трудностей. Крысы чувствовали себя как дома, даже в шляпе императора; они бегали по ножкам стола, пока он ел; блохи и клопы не делали различий между людьми; «нас совершенно съели», — жаловался Лас Кейз.7 Влажные туманы случались каждый день. Воды иногда не было, и император скучал по горячей ванне. Постоянное наблюдение, каким бы отдаленным или вежливым оно ни было, обычно вынуждало к монашескому целомудрию, как раз когда чрезмерный досуг делал соблазн вдвойне приемлемым. Но где еще у заключенного было столько друзей по вызову, слуг, лошади и коляски, а также все книги, которыми он мог воспользоваться? В общем, это была настолько сносная тюрьма, насколько мог рассчитывать заключенный, особенно после побега из предыдущего заточения, на поимку которого пришлось потратить миллионы фунтов стерлингов и плоти. Все шло достаточно хорошо, пока не приехал сэр Хадсон Лоу.

II. СЭР ХАДСОН ЛОУ

Он прибыл 14 апреля 1816 года, чтобы сменить сэра Джорджа Кокберна на посту губернатора острова. Британское правительство считало, что его выбор был хорошо продуман: Сэр Хадсон был добросовестным чиновником, который будет добросовестно выполнять инструкции. Его инструкции предписывали оказывать заключенному «все снисхождения, которые могут быть совместимы с полной безопасностью его личности».

Он начал хорошо. Он привез с собой около 2000 французских томов и предоставил их в распоряжение Наполеона и его спутников. Он передал, что слышал о необходимости ремонта в Лонгвуде и вскоре займется этим.8 Он решил, что ему следует навестить своего выдающегося пленника, и попросил своего предшественника, адмирала Кокберна, сопровождать его. По всей видимости, он не знал, что Наполеон в качестве меры предосторожности против экскурсантов и занятых людей поручил Бертрану не допускать к нему никого, кроме как с разрешения Бертрана и в его сопровождении. Сэр Хадсон и адмирал пришли без предупреждения и попросили разрешения войти; Наполеон ответил, что болен и не может их принять. Лоу поинтересовался, когда можно будет повторить попытку; Наполеон ответил, что завтра. Гордость Лоу была уязвлена. Он пришел на следующее утро в сопровождении Бертрана. Наполеон принял его холодно и перечислил некоторые неудобства, от которых он страдал: часовые были расставлены слишком близко к его дому и иногда, ночью, заглядывали в его окна; он не мог выехать за узкие пределы без сопровождения английского офицера. Лоу пообещал сделать все возможное.9 После его отъезда Наполеон заметил своим спутникам, что «никогда не видел лица, столь похожего на лицо итальянского головореза».10